Как и следовало ожидать, интеллектуальные корни религиозно настроенной эмигрантской интеллигенции также уходили в эпоху Серебряного века — в те десятилетия, когда представители этой группы достигли зрелости и сделали свои первые самостоятельные шаги в творчестве. Их не обошли стороной тяжкие испытания войны и революции, а в особенности — войны гражданской, они познали, разумеется, материальные лишения жизни в изгнании, хотя в ряде случаев наиболее удачливым (например, Бердяеву и, быть может, Шестову) удалось избежать худшего. Кружки, дискуссионные группы, публичные лекции и обсуждения, активная издательская деятельность — все эти характерные черты Серебряного века получили свое дальнейшее развитие в Русском Зарубежье. Следует отметить, что для тех, кого живо интересовали вопросы духовности и религии, в чьей жизни церковь играла заметную роль (для активных прихожан, авторов публикаций на церковные темы, членов религиозно-философских групп и обществ), существовала еще одна, дополнительная организационная возможность проявить себя.
В конце XIX в. в России был создан целый ряд братств, построенных на более ранних сходных образцах. Братства являлись неформальными объединениями мирян, в первую очередь ученых, придерживавшихся сходных религиозных и идейных взглядов и активно участвовавших в церковной жизни. Их члены собирались регулярно и по возможности часто, чтобы изучать и обсуждать научные и философские проблемы, представлявшие общий интерес, а также для совместной молитвы, духовной взаимопомощи и утверждения моральных ценностей. Они также принимали на себя обязательство строго выполнять религиозные ритуалы (например, регулярно и часто ходить к причастию), строить свою повседневную жизнь на основе главных предписаний и ценностей христианства. Примером такого объединения может служить Приютинское братство, куда входили такие выдающиеся мыслители и ученые, как А. А. Корнилов и В. И. Вернадский.
Осев на новом месте жительства в изгнании, религиозно мыслящая интеллигенция стала стремиться к восстановлению старых связей. Потребность в восстановлении братств, в активной проповеди их ценностей и образа жизни приобрела поистине критическую остроту, поскольку необходимо было противостоять нигилизму и отчаянию, которыми была наполнена жизнь в эмиграции, противиться угрозе ассимиляции и утрате национального самосознания, которая нависла над эмигрантами. Но поскольку такие братства создавались по инициативе частных лиц, их состав и деятельность не всегда хорошо отражены в источниках. Лишь случайные упоминания в переписке позволяют нам убедиться в их существовании. Так было, например, с братством св. Софии, члены которого, где бы они ни находились, в условленное время молились и ходили к причастию, чтобы сохранить духовную связь вопреки разделявшим их расстоянию и государственным границам. Эти группы были напрямую связаны с дореволюционным Приютинским братством благодаря присутствию бывших его членов Г. Вернадского и П. Струве. Братство создавало неформальную структуру, наподобие масонской ложи, которая в случае необходимости могла оказывать помощь его членам в получении работы или предоставлении возможности для публикации. Сознательно или нет, они использовались как образец, по которому создавались упомянутые выше религиозные кружки и братства студентов-эмигрантов.