Россия за рубежом (Раев) - страница 180
В годы гражданской войны многие эмигранты окунулись в жизнь русской провинции. Некоторые ученые работали в различных провинциальных университетах (Саратовском, Томском, Иркутском, Одесском, Ростовском) или в местных государственных учреждениях. Они имели возможность наблюдать не только анархию и распад, но и проявление местной инициативы, энергии и изобретательности, после того как давление из Петербурга или Москвы ослабло или вовсе сошло на нет. Это способствовало развитию нового направления в историографии, которое заявило о себе еще до 1914 г., — поиск и изучение элементов местной или региональной автономии и инициативы, которые ранее оставались не замеченными исторической наукой. Таким образом, рост интереса и углубление знаний об окраинах бывшей империи выразились в создании историками-эмигрантами ряда монографических работ. По заказу атамана казачества в эмиграции С. Сватиков написал полную обобщающую историю Донского казачьего войска, сделав акцент на самостоятельности и независимом развитии его территории и высоко оценивая вместе с тем русский характер и ориентацию казачества. На основе своих исследований 20—30-х гг. Б. Нольде во время второй мировой войны приступил к написанию обобщающей истории присоединения и включения пограничных территорий в состав Московского государства и Российской империи. Эта работа осталась незавершенной; посмертно после войны на французском языке был опубликован лишь отрывок из нее. Это пример плодотворного и мастерского исследования, созданного эмигрантской историографией, исследования, которое является свидетельством трансформации научной деятельности эмиграции в 40-е гг. и фактической интеграции эмигрантской науки в интеллектуальную среду зарубежных стран. Следует упомянуть также исследования В. Рязановского по монгольскому праву, которые в некоторой степени явились итогом его личных сибирских впечатлений в период гражданской войны, а также общения с китайским и маньчжурским окружением в Харбине>27.
На предыдущих страницах я уже упоминал о «молодых историках» или о «молодом поколении». Наступило время сказать о них подробнее. Прежде всего следует пояснить, что в нашей работе словосочетание «молодое поколение» употребляется в двух смыслах — хронологическом и профессиональном. В хронологическом смысле термин «молодое» или «следующее поколение» относится к детям эмигрантов, выросшим за границей (хотя некоторые родились еще в России). Как уже упоминалось выше, до 1939 г. у ученых-эмигрантов, прежде всего у историков, практически не было последователей. Дети эмигрантов, в первую очередь те, кто достиг зрелости только в конце 30-х гг. или во время войны, отказались от всякого стремления вернуться в Россию (некоторые, правда, вернулись после 1945 г., многие сражались во Франции на стороне союзников и после войны полностью интегрировались во французское общество). Они росли и учились, рассчитывая влиться в общество той страны, где они жили. Тот факт, что некоторым из них вновь пришлось стать эмигрантами, спасаясь от наступления Красной Армии, не изменил ситуацию, в которой они находились до войны. Правда, в Чехословакии и в Югославии многие по-прежнему жили в русской языковой и культурной среде, но и их затронул процесс интеграции, который все равно привел бы к логическому завершению, даже если ход военных действий на последнем этапе войны создал бы другую карту Европы. Короче говоря,