! Я также думаю, что мир – это человеческие мысли о нем. И всё, что мы видим, – это наши мысли. И видим мы только то, что мыслим. Поэтому если я считаю себя свободным, я свободен. Ты можешь умереть здесь рабом или отправиться со мной туда и умереть свободным! Рискнуть! Сделать хоть что-то! Большего мы, увы, не можем… Корабль ждёт неминуемая гибель, и в этом я уверен! Куда он плывёт? Он плывёт в Ничто! Он существует, чтобы разбиться о мёртвые скалы! Путь его пролегает сквозь боль, отчаяние, трусость и глупость! Бессмысленно быть здесь, и в конечном счёте бессмысленно покидать это место! Я знаю это и всё равно хочу рискнуть! Ты был прав, когда говорил, что я не знаю ничего об океане, и именно поэтому я туда стремлюсь! Подумай над этим, друг! У меня уже всё готово! Сегодня я весь день работал над тем, чтобы закончить построение плота и довести его до совершенства! Когда вчера ночью я увидел шторм, у меня в голове зародился червь сомнения, но сегодня я раздавил его! Мы бы пережили этот шторм, Сигниф… Верь мне! Я буду ждать твоего ответа столько, сколько потребуется! Пока ты от меня не отречёшься, я тебя не покину! – закончив свою речь, Либер выдохся.
—Но я не могу, Либер, пойми же, . Он услышал меня, но не сразу ответил. Сейчас на его лице проступила сильная усталость. Было видно, как он терзал себя в последнее время. Огромные чёрные мешки нависали под его глазами. Либер сильно исхудал. Его кожа побледнела от чрезмерного физического и умственного напряжения,– Либер, тебе нужно поспать… Ты выглядишь очень плохо. Почему ты не ешь? Я не видел, чтобы ты хоть что-нибудь ел…
—Всё успеется! Ни спать, ни есть я не хочу. Не сейчас! Передо мной стоит слишком серьёзная задача, чтобы задумываться о подобных пустяках! Не переживай, всё хорошо. Ты поспишь за меня, , пытаясь изобразить как можно более бодрый голос и показать, что с ним всё в порядке.
—Мой дорогой друг, мне больно говорить это, но я не поплыву с тобой… Не могу… – сказал я тихо.
—Твоё решение окончательное? – спросил он с отчаянием и усталостью в голосе.
—Да, , разыскивая в себе решимость.
—Хорошо. Тогда прощай, Сигниф. Всё готово, так что как только море успокоится, я покину это место. Сейчас иди, спи. А мне нужно ещё кое-, сдерживая эмоции, разрывавшие его изнутри.
Возражать я не стал. Мы тихо встали и направились к выходу. В это мгновение у меня появилось гнетущее чувство бессилия. Я не знал, как мне жить без него, и он шёл рядом со мной, но я не мог ничего сделать, не мог остановить его, заставить бросить свою затею. Мне хотелось схватить его и трясти до тех пор, пока он не одумается. Хотелось закричать, броситься на него с кулаками и превратить его суровое лицо в месиво, а затем расцеловать, но я понимал, что в этом не было никакого смысла. Я не смогу переубедить его. Он сделает это, так или иначе. Когда мы вышли из столовой и Либер повернулся ко мне, чтобы ещё раз попрощаться, чувства во мне переливались уже через край, и я не выдержал. Я набросился на него и обнял так сильно, как только мог, после чего одёрнул его за рукава и, смотря ему прямо в глаза, в отчаянии закричал: «Не делай этого, прошу тебя! Останься! Останься! Не бросай меня!» Он смотрел на меня с серьёзным лицом, полным грусти, и ничего не отвечал. «Ну что ты молчишь? Что ты стоишь как вкопанный? Умоляю, останься!» Он так ничего и не ответил. Я отпустил его рукава, и Либер просто ушёл. Я долго смотрел ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.