25 декабря 2771 года
Прошло уже около двух месяцев. Благодаря некоторым накоплениям я могла оплачивать счета все это время, но деньги заканчивались. Их хватило бы в лучшем случае еще на месяц. Я была обессилевшей, часто болела, хотя бо́льшую часть времени находилась дома. Обычно подобного со мной не случалось. За все это время Херлиф ни разу не появился, что меня нисколько не удивляло. Единственное, о чем мне хотелось бы узнать, – это как устроились ученые, которых мы сопровождали.
Я много думала о том, что сказала мне Герда об истинном союзнике. Вспоминала, как услышала ее голос на разграбленном корабле контрабандистов, как она звала меня, называя другим именем, именем ее сына. Аск все это время был в колонии «Йера». А самое главное, он ничего не знал. Не знал, что на корабль напали, что его двоюродный брат исчез, не знал и того, что родители присоединились к Сопротивлению. Скорее всего, он все еще ждал их возвращения.
Свой двадцать четвертый день рождения я провела на площади с фонтаном, в том кафе, где сидела в день своего прибытия на Лагуз. Я все еще находилась в каком-то странном состоянии. В голове крутились воспоминания о службе в армии «Единого Ока», обо всех испытаниях, что я прошла. О том, как я решилась покинуть Федерацию Зиу вместе с Сандаром. Но чаще всего посещали воспоминания о детстве. Появились эпизоды, которых прежде я не помнила. В голове проносились картинки: клавиши старого пианино, руки мамы, играющие красивую музыку, мягкий свет заходящего солнца, падающий на лицо и очерчивающий ее силуэт в длинном легком платье. Потом я видела папу, как он заходит в комнату с небольшим чемоданом, вернувшись из очередной командировки. Я бегу к нему, он подхватывает меня на руки и обнимает. Мама подходит к нам. Мы вместе, мы счастливы.
Лишь эти обрывистые воспоминания не позволяли мне забыть, кто я. Словно лучи света, они проникали в меня и в кромешной тьме находили путь к моему сердцу, каждый раз вдыхая в него жизнь.
16 января 2772 года
Наблюдая за бесконечным движением жизни, я не заметила, как освещение центральных районов Мегаполиса стало мягче, а на окраинах уже и вовсе была непроглядная тьма. Людей на улицах почти не осталось, но время от времени то и дело мелькали огни патрульных эиркаров. «Единое Око» никогда не спит.
Мое внимание привлекло слабое свечение. Оно парило очень далеко, в противоположной части города. Я жила на востоке, а оно было на северо-западе. Что это может быть? Я спустилась в квартиру. В темноте я нащупала выключатель. Зажглись лампочки по всему периметру квадратной комнаты. Они светились и под потолком, и на стенах. Освещение было блеклым, работало с мягкими перебоями. Слева от входной двери была кнопка. Когда я нажала на нее, на стене появились быстро сменяющие друг друга картинки. Я села на выцветший темно-красный диван, который стоял едва ли не в полутора метрах от стены, и несколько секунд не отрывала глаз от мелькающих картинок. Перед диваном лежал узкий овальный коврик, на котором располагался маленький журнальный стол. Пару раз нажав на пульт управления, я наткнулась на новости. В прямом эфире выступал какой-то чиновник. Он говорил о сокращении поставок провианта в четвертый сектор «Йера». Мне было неприятно слушать его.