Из дневника Аска
27 декабря 2773 года
Последние пару дней Сольвейг была неразговорчива. Я понимал, из-за чего это происходит, но не мог ничего поделать. Я был бессилен. Последнее время я вообще, как мне показалось, стал хуже ее понимать. И даже с некоторым смущением допускал мысль о том, что это я изменился, а не она. Это чувство усиливалось, когда я видел ее, неотрывно смотрящую в иллюминатор, все так же будто пытаясь что-то увидеть там, вдалеке, среди холодных звезд. А я, найдя свою семью, теперь отдавал ей все свое тепло. Сольвейг перестала быть для меня единственным близким человеком.
То, что она рассказала о своих родителях, поразило меня. За все то время, что мы с ней знакомы, эта тема ни разу не поднималась. Но, признаться, я и представить не мог такого.
Я не чувствовал в себе сил помочь ей. Да и что я мог сделать? Помню свое состояние, когда полагал, что больше никогда не увижу родителей. И то, что они живы и мы нашли друг друга, – настоящее чудо. А причиной этого чуда была Сольвейг. Этот подарок судьбы изменил меня. Больше во мне не было того бесстрашия и открытости, что живут в тебе, когда нечего терять. Да, теперь все изменилось. Только сейчас, спустя время, я понял это. Только сейчас я понял слова Сольвейг, что она произнесла тогда, на планете Ингваз, в Священном Городе. Иногда, когда я смотрел на нее, я не мог поверить, что она всегда была такой отреченной, одинокой. Раньше, сквозь призму своих чувств и внутреннего одиночества, я видел ее другой. При этом в ней чувствовалось что-то особенное, очень сильное. Ни в ком другом я не видел ничего подобного, даже близкого к этому. Это совершенно не зависело от ее настроения или ситуации. Казалось, это было у нее в крови, было ее сутью, частью ее души. Что-то необъятное и необъяснимое.
28 декабря 2773 года
Иногда мне даже казалось, что я предал ее. Однажды, когда я заговорил с Сольвейг об этом, она с улыбкой ответила, что я сошел с ума. Больше это не обсуждалось.
Большую часть времени, что мы были на корабле, я проводил с Трани. Он все уговаривал меня поговорить с Хэйнриком Хэймиром, с его женой, с Вигманом Адальбертом наконец, лишь бы его взяли в Океан Спокойствия. Это было совершенно бессмысленно, но Трани продолжал строить планы, заявив, когда мы были в центральной комнате:
– Мне ведь удалось пробраться на корабль, я и в Океан Спокойствия проберусь, – лицо его в этот момент было чрезвычайно серьезно.
– Прости, братец, но я в этом не участвую, – с улыбкой ответил я.