Я обернулся и кивнул.
– А какой у вас цвет, Секвойя?
– Белый, – ответил он, улыбнувшись и слегка удивившись, что я спросил. – Белый – цвет знаний.
Барни шел рядом со мной и улыбался. Он светился от радости, я же не очень осознавал, что происходит. Мысли были только о том, чтобы спасти Сольвейг. Мои руки были в крови.
Внезапно наш спутник остановился и поклонился:
– Мое имя Лундвар. Я Хранитель и Воин Священного Леса.
Я поклонился ему в ответ и спросил:
– Мы направляемся за Медом?
– Мы уже пришли. Это Медовый Эвкалипт. Ты должен дотронуться до него, – сказал он, уступив мне дорогу.
Я сел на колени перед деревом, положив Сольвейг рядом и, закрыв глаза, коснулся руками ствола. Мои ладони наполнялись теплом, я чувствовал сладкий запах. Через несколько секунд я открыл глаза и положил руки на голову Сольвейг. Над ней появилось слабое свечение золотистого цвета. Одну руку я оставил на голове Сольвейг, а другой снова коснулся дерева. Я был проводником. Через меня проходило тепло, свечение над девушкой становилось все ярче. Оно ослепляло, как солнце, и уже невозможно было увидеть даже Барни и Лундвара, стоящих неподалеку. Я закрыл глаза.
Из дневника Сольвейг
Я открыла глаза. Вокруг была Тьма. Невозможно было что-нибудь увидеть или услышать. Я находилась будто в невесомости. Не чувствовала земли, не могла определить, где верх, а где низ, стою я или лежу. Уши словно заложило, глухая тишина.
Единственное, что удержало меня от того, чтобы сойти с ума, – это дыхание. Спокойное и размеренное. Негромкое и чистое. Это мое дыхание?
Времени тоже будто не было. Как долго я нахожусь здесь, как давно я очнулась? Времени нет. А есть ли я? Это сон или я живу? Или?..
Надо попытаться вспомнить хоть что-то. Обрывки воспоминаний будто бы из другой жизни.
Вдруг я увидела, как неподалеку от меня появился песок. Он сочился из ниоткуда и падал в никуда. Он распространялся в пространстве очень быстро и вскоре обрел форму небольшого островка. А через мгновение появился силуэт. Я по отношению к нему была почти вверх ногами и попыталась перевернуться, но в невесомости мне удавалось делать это очень медленно.
– Я Игг Ма́нне, – услышала я. – Давно ты искала встречи, не так ли, Сольвейг?
Я присмотрелась, но мне не удалось увидеть лица. Я хотела было что-то сказать, но горло сдавливало.
– Ты умираешь, Сольвейг, – сказал он, прохаживаясь по своему островку. – Ты уже никогда не выберешься отсюда. Можешь считать, что это твой последний разговор. Видишь, как получается… Ты проделала немалый путь, ты даже нашла людей, которые поверили в тебя, а все закончится вот так… Ты не думаешь, что где-то допустила ошибку? Может быть, ты взяла цель себе не по силам?