– Ваше величество, ну…
– Мира.
– Мира, пойми… Я ж не хотел тебе зла. Я просто служил, мне приказали – я сделал. Сама же помнишь: я к тебе со всей душою. Но приказ есть приказ, не отвертишься…
– Скучно, – ответила она. – Эй, палач, мне скучно!
Мужик в фартуке кивнул Крохе. Вместо крика она шепотом спросила:
– Ты – палач?
– Ага. Вопи давай!
Она коротко визгнула и вернулась к вопросам:
– Ты казнишь людей?
– Пытаю, казню.
– Часто?
– Раз в полгода, а то и реже. Здесь тихо, это ж не Фаунтерра.
– А как казнишь? Топором?
Он пожал плечами:
– Как суд решит. Топором, петлей, колесом… Кричи еще.
– Ааааа!..
Она что-то пропустила – когда утихла, снова говорила злюка:
– Не пытайтесь разжалобить, сударь. Не люблю жалких людей, да и вам не к лицу.
– Детка, я ж не о жалости, а о жизни. Мы не выбираем, как жить, какими быть. Сама сказала: нас такими делают. Кругом жестокость, равнодушие, жадность, подлость – вот и мы становимся…
– Что за словечко – «мы»? Вы видали меня подлой, равнодушной, жадной?
– Видел жестокой. Сейчас вижу. Пытаешь ребенка.
– Не волнуйтесь, Инжи: скоро займемся и вами. Скажите, наконец: как мне вас простить? Вы верите, что можно быть подлецом, что жестокий приказ или жестокая жизнь оправдывают злодеяния. Выйдя отсюда, вернетесь на ту же дорожку.
– Клянусь, что…
Палач кивнул Крохе, она покричала.
– Простите, не расслышала, – буркнула злюка.
– Я больше не…
Палач снова кивнул, крик оборвал слова Инжи.
– Снова не уловила, шумно здесь.
– Я изменился, стал другим!
Палач кивнул, Кроха шепнула:
– Подожди, дай послушать!
– Велено кричать.
– Тебе же тоже любопытно. Ну хоть минутку!
Он смирился и навострил уши.
Злюка говорила:
– Сударь, скажите еще, что изменились благодаря мне. Соврите что-нибудь о том, как горько раскаялись, как извелись упреками совести, все осознали, все переосмыслили. Молили богов дать вам второй шанс – и тут явилась Крошка Джи. Почти как я, только мельче и трогательней. Не это ли доказательство вашей перемены?
– Верь или нет, но так все и было. Чем хочешь поклянусь…
– Клянитесь, чем хотите. Я не поверю. Вы были хитрецом, им и остались. Кроха для вас – щит или маскировочный плащ. Кстати, палач, почему не слышу криков?!
Палач не успел ответить – снова что-то случилось. На сей раз шагов почти не было, только один, тяжелый – как прыжок. Тут же удар, еще удар, стон, удар, лязг железа. Глухой звук тела об пол.
– А он быстрый, – сказал солдат императрицы.
– Дядя Инжи! – закричала Кроха и метнулась мимо палача, но снова была поймана. Тяжелая ладонь зажала ей рот.
– Это становится опасно, – сказал солдат. – Ваше величество, позвольте его обезвредить.