— Не беспокойтесь: никого я в жизни еще не подводил.
Не сбавляя скорости, проскочили какое-то большое село. За его околицей Ксендз надвинул на самые глаза островерхую фуражку, лицо приняло горделиво-пренебрежлтельиое выражение лица. И сказал:
— Рубикон перейден, отныне ни единого украинского слова ко мне, пане Химчук!
— Яволь, герр гауптштурмфюрер! — в тон ему ответил Олесь.
— Кстати, князек ваш владеет немецким?
— Как родным. Диво дивное, но именно от него я усвоил этот язык.
— Что ж, это нам только на руку: пусть услышит, как заискивают перед сыном Рехера даже офицеры СС.
Вскоре дорога стремительно побежала в ложбину, по дну которой то блестела слабая полоска речушки, то терялась в зарослях аира и резака. Ксендз начал притормаживать, а возле деревянного переезда остановил автомашину.
— Ее величество речка Звиздаль! Конечная остановка…
Олесь оглянулся вокруг, ища глазами Тарханова, однако, кроме замухрышного человечка, который поодаль зачем-то резал рогоз, никого не увидел. «Почему же нет Тарханова? Неужели что-то заподозрил и не решился на встречу с неизвестным полпредом?» При одной мысли, что они с Ксендзом, постояв здесь, возвратятся ни с чем, сердце Олеся пронзила горячая колючка.
В грудь Витольда Станиславовича также проник неприятный холодок. Дабы не подать вида, он откинулся всем телом на спинку сиденья, закрыл глаза и открыл их только тогда, когда к «опелю» присеменил невзрачный человечишко с пучком нарезанной рогозы в руке. Сняв с головы замусоленную фуражку, неуклюже поклонился и затянул этаким елейным голоском:
— Не советовал бы вам, паны хорошие, останавливаться здесь. Нехорошее это место, сглазил его кто-то, говорят… К тому же бурелом может начаться…
Олеся так и ударило током: это же пароль!
— Бурелом уже начался, — все же ответил условной фразой. — Где пан Пугач?
— Извините, мне велено проводить вас к пану Пугачу.
— Это что такое?! А приказ центра?.. Пугач что, не получил приказа лично встретить нас или, может, игнорирует директивы высшего руководства? — И, обернувшись к невозмутимому Ксендзу, тихо спросил по-немецки: — Что будем делать?
— Гони этого болвана взашей за князьком. И без никаких церемоний!
Олесь не поскупился на крепкие слова. Только посланец Пугача не торопился выполнять приказ, в знак согласия кивал головой, виновато оскаливался, а с места не трогался:
— А может, вы бы того… подвезли меня? Оно хоть и не очень далеко, но все же пока сюда да туда…
— Да ты, я вижу, совсем олух! Не дай бог пан гауптштурмфюрер поймет, что ничтожное быдло предлагает ему стать своим извозчиком…