Первый шаг задуманной операции был, можно сказать, удачным. Олесь обернулся к Ксендзу, стоявшему в сторонке с услужливым видом, взял из его рук кожаный чемоданчик и, перейдя на немецкий, бросил небрежно:
— Вы свою миссию выполнили, господин гауптштурмфюрер. Можете возвращаться в Киев, я остаюсь здесь…
Щелкнув каблуками, Ксендз молодцевато подбросил к виску два пальца. Сейчас ему надлежало бы повернуться, сесть в машину и скрыться из виду. Однако какая-то непостижимая сила удерживала на берегу тихой Звиздали, не давала ступить ни шагу. Витольду Станиславовичу почему-то казалось, что если он покинет здесь парня, то непременно навсегда. Честно говоря, они с Артемом и Данилом только в силу крайней необходимости, полнейшей безвыходности согласились с предложенным Олесем планом уничтожения псевдопартизанской банды. Нет, план его был весьма умным и заманчивым, но строился он на том, что Олесь должен был проникнуть в эту банду, заманить ее в западню, фактически обрекая себя на самопожертвование. Следовательно, никто не мог предугадать, что именно ждет его там. Несомненно было только то, что неосторожное слово, один неверный шаг — и голова его мигом слетит с плеч, как капустный кочан под секачом. И вот сейчас, наблюдая, с каким спокойствием и легкостью рвется юноша навстречу опасности, Ксендз с удивлением почувствовал, как его начинает переполнять нежное и светлое чувство. Во взаимоотношениях с Олесем он вообще себя не узнавал. Осторожный и недоверчивый от природы, он сживался с людьми трудно и долго, а вот этот болезненный парнишка менее чем за трое суток стал для него близким, даже родным. И уже сама мысль, что Олесь уходит от него навсегда, льдом сковывала сердце.
— Что я должен передать господину рейхсамтслейтеру Рехеру? — спросил, чтобы объяснить свое присутствие.
— Передайте, чтобы не волновался. Я с надежным человеком, а что касается операции… Уверен, все будет так, как спланировано.
— Яволь! Радируйте при первой же необходимости: радисты отныне переведены на круглосуточный режим дежурства.
— Принимаю во внимание. Хайль!
Тарханов буквально ловил каждое их слово, следил за каждым движением, но никак не мог взять в толк, почему все-таки прибыл к «пугачам» этот доходяга с такими высокими полномочиями.
— Так, может, вы догадаетесь пригласить меня в свою карету? — обратился Олесь к Тарханову, когда Ксендз отбыл в обратном направлении. — Или вот так и будем торчать здесь, на юру?
— О чем речь, дорогой мой Олесь! Вы в самом деле чувствуйте себя как у бога за пазухой. Так садитесь же, ради бога, садитесь… — суетился Тарханов, застилая привяленную траву на бричке цветистым рядном-дорожкой.