Гоша прошел по узкой тропинке между домов, протиснулся в дырку в ограде детского сада. Срезал через лестницу-ракету и по трубам теплотрассы попал в гаражи. Там уже сидели Леха и Вован. Нина их не одобряла и просила не общаться.
Гоша показал ладонь и стал открывать ворота.
— Гошан, давай, выпей с нами, тыщу лет не виделись.
— Не могу. — Гоша поправил очки и переложил хомяка под мышку.
— А чо эт у тебя?
— Хомяка надо закопать. — Гоша вышел из двери с лопатой.
— А-а-а, ну удачи. — Вован заржал. — Ночью ж заморозки, я б сейчас и таракана не закопал.
Гоша неопределенно хмыкнул и пошел на пустырь.
Пустырь только назывался пустырем. Там давно уже было больше тайников и секретов, чем во всем городе. И деревья были. Они тоже как будто стеснялись, что есть и что тут совсем не к месту. Гоша с силой воткнул лопату в мерзлую землю. Лопата накренилась и медленно легла набок.
— Гражданин, что вы тут делаете?
— Да я… — Гоша вытер замокревший нос перчаткой.
— Закладки, значит. Документы предъявите.
— Товарищ полицейский, я без документов.
— Ничего, в отделении разберемся. Берите вещдок и следуйте за мной.
— Извините, меня жена послала. Тут вот. — Гоша попытался открыть коробку, но она была замотана скотчем.
— Ничего, в отделении вскроем.
Гоша дернул сильнее, крышка отлетела, и хомяк вывалился в снег. Гоша начал его искать. Участковый посмотрел на хомяка, потом на Гошу. Сплюнул неудачно — удачливых в участковые не берут.
— Чтоб через пять минут духу твоего тут не было. — Участковый вытер слюну и пошел к дороге.
Гоша аккуратно положил Кешу в коробку, взял лопату и повернул к домам.
Возвращаться в гаражи не хотелось. Живот крутило. Гоша представлял, как в нем, будто в барабане стиральной машины, все крутятся горелые оладьи. Он решил зайти домой, а потом уже продолжить с похоронами.
В прихожей на зеркале была записка «После зоомагазина зайдем к маме. Отвари картофель».
«Если к маме, — прикинул Гоша, — то это еще полтора, а то и два часа». Гоша разулся, поставил Кешу на комод и аккуратно сел на краешек дивана. Посидел так, а потом откинулся на спинку.
Сначала Гоша просто сидел и не делал абсолютно ничего. Это его ничегонеделание было таким всепоглощающе прекрасным, что Гоша даже тихонечко застонал.
Не нужно было опасаться, что в комнату кто-то войдет и застанет его за таким противоестественным занятием. Гоша впервые за долгое время остался дома один.
Обычно дома была Нина. А до этого — мама.
Давно, когда мама уехала в Минводы, Гоша пригласил в гости Нину. Не то чтобы совсем пригласил, просто она предложила сварить борщ, а он не захотел признаваться, что ему и на бутербродах с колбасой совсем не плохо.