Теперь в наших взглядах нет и тени улыбки — вижу, что мужчина напротив схлопнулся, словно створки морской раковины. Нечего и пытаться вытянуть из него хоть что-то…
— Так я и сделаю, — с кислым видом отзываюсь в ответ, а потом направляюсь наконец в свою комнату.
От вида развороченной постели на меня с новой силой накатывают воспоминания о вчерашнем вечере, и я с ожесточением пинаю прикроватный столик… Ощущаю в себе горячее желание крушить и ломать, которого прежде в себе не наблюдала, и тут-то мой взгляд падает на собственное отражение в зеркале… Медленно скидываю с плеч Алексово старое покрывало, обнажая кружевной подарок его брата… Тут же срываюсь с места и бегу в ванную, где хватаю с полочки маленькие маникюрные ножнички, а потом с мстительным блеском в глазах начинаю кромсать дорогую вещицу без зазрения совести.
Наверное, если бы кто-то увидел со стороны, как голая девица, прикрытая одним одеялом, сидит на кровати и старательно портит красивую кружевную одежку — вызвал бы, скорее всего, санитарный наряд из психиатрической клиники, но, к счастью, свидетелями моих безумных манипуляций с ножницами стали только салатово-фисташковые стены моей комнаты, которые, опять же к счастью, не имеют языка, чтобы поведать кому-либо о моем неадекватном поведении… А потому, когда все было готово, и я ссыпала в розовый пакет сотни две мелких клочочков — на душе моей снова воцарились мир и покой, о которых в противном случае я могла бы только мечтать.
Облегченно вздохнув, я натягиваю свою привычную одежду и отправляюсь завтракать рождественским печеньем.
Глория и чета Харль уезжают тем же вечером: первая берет с нас с дедушкой клятвенное обещание приехать погостить к ней весной, вторые (речь только о Анна, само собой) зазывают меня в Мюнхен на масштабный шопинг со всеми прилагающимися последствиями… Что это за «прилагающиеся последствия», я намеренно не берусь уточнять — мне и так хватает головной боли на сегодня… и не только на сегодня, как я полагаю.
И когда за ужином Алекс сообщает нам об отъезде Юлиана в горы с друзьями, я только облегченно выдыхаю… Сомневаюсь, что смогла бы сейчас увидеть его лицо и не расцарапать его до крови.
— Милая, у тебя все хорошо? — обращается ко мне после ужина дедушка.
— Почему ты спрашиваешь? — пугаюсь было, что он каким-то образом узнал о ночных событиях.
— Просто твой друг уехал без тебя… Это как-то странно.
Радуюсь, что он не заговорил о другом и потому улыбаюсь с искренним чувством на лице.
— Так ты же сам знаешь, как «хорошо» я стою на лыжах — хочешь, чтобы я себе все ноги переломала?