Домой мы возвращаемся в самом приподнятом настроении, и дедушка сразу же ковыляет на кухню за стаканом воды — ему нужно выпить предписанную доктором таблетку.
— Я только скину платье и помогу тебе подготовиться ко сну, — бросаю на ходу, направляясь к лестнице. Мне просто необходимо избавиться от своего узкого и невероятно короткого неудобства, которое некоторые называют маленьким, черным платьем — я с трудом в нем дышу. Возможно, в этом виноват сытный ужин, который оказался ну очень вкусным… Как знать.
— Спасибо за прекрасный вечер, — кидаю Адриану, догоняя его на лестнице. — Постановка, конечно, была жуткой, но зато ужин превзошел все мои ожидания.
Адриан улыбается:
— Рад, что тебе понравилось. Спокойной ночи, Шарлотта!
— Спокойно ночи, Адриан.
Мы одновременно открываем двери наших комнат, и я едва успеваю переступить ее порог, как слышу звон разбившегося стекла и женский испуганный вскрик…
Что бы это могло значить?
Выхожу в коридор и спешу в направлении раздавшегося шума — мне кажется, кричали со стороны спальни Франчески и Адриана… Так и есть: дверь распахнута, и на дверной ручке все еще лежит Адрианова ладонь… Я заглядываю вовнутрь.
На широкой кровати, скрючившись, сидит сгорбленная фигурка Франчески: она прикрывается тонким покрывалом и с ужасом смотрит на мужчину в дверях. У кровати же стоит обнаженный по пояс Юлиан и демонстративно застегивает… ширинку.
Нет! Осознание происходящего наваливается со стремительностью снежной лавины, и я в ужасе прикрываю рот ладонью. Нет, он не мог этого сделать, проносится в моей голове, только дерзкое выражение на лице парня красноречивее любых слов — мог и сделал. И сделал намеренно, точно так же, как это было бы и со мной!
Бросаю на Адриана все тот же испуганно-растерянный взгляд.
Каково ему сейчас это видеть?
— Уходи, — слышу его утрированно спокойный голос, обращенный к женщине на постели.
Та громко всхлипывает.
— Адриан, прошу тебя, — шепчет она сквозь слезы. — Все это было нелепой ошибкой…
— … Ошибкой, длиною в полгода, дорогая, — саркастически подхватывает Юлиан, и Франческа награждает его таким уничижающим взглядом, что любой другой на его месте давно бы упал замертво. Но Юлиан только пожимает плечами, словно говорит «прости, милая, но факт остается фактом, тут уж ничего не попишешь».
— Адриан! — снова заламывает руки Франческа. — Я, правда, люблю тебя, пожалуйста, поверь мне.
— А ведь мне ты говорила то же самое, — дерзко вставляет Юлиан.
Он настолько омерзителен в этот момент, что я едва удерживаюсь, чтобы не наброситься на него с кулаками.