— Уходи, — повторяет Адриан, смотря куда-то поверх Франческиного плеча.
Его выдержке можно только позавидовать…
— Что ты вылупилась на меня, рыжая гадина! — взвизгивает в этот момент уличенная в адюльтере, швыряя в меня одной из своих туфель. Та пролетает в сантиметре от моего лица — едва успеваю отпрянуть.
А тут уже и Юлиан оказывается рядом, когда, подобно ядовитому аспиду, шипит мне прямо в лицо:
— А это она злорадствует, милая, ведь теперь она сама сможет занять место в покинутой тобой постели. Сбудется ее давняя эротическая мечта… — Замахиваюсь, чтобы влепить мерзавцу смачную пощечину, но тот успевает перехватить мою руку. — Что, правда глаза колет? — он настолько близко, что наши носы почти соприкасаются. — А зря. Признайся уже, как на духу…
— Уходи! — зычно выкрикивает Адриан, и мы с Юлианом вздрагиваем одновременно. Не совсем ясно, к кому конкретно обращается мужчина, но Юлиан смотрит на отчима долгую томительную минуту, а потом выпускает мою руку.
— Полагаю, меня это тоже касается, папочка, — развязным тоном произносит он, направляясь к двери. — И я, черт возьми, сделаю это с радостью: уберусь из этого мерзкого дома, в котором ты окружил себя грязными потаскушками, должно быть, радуясь в душе, что мама своей смертью развязала твои гребаные руки… — Он протискивается мимо отчима, едва ли не задевая того плечом, и я вижу, как яростно ходят желваки на лице мужчины, вынужденного выслушивать все это от мальчика, воспитанного им, подобно собственному сыну.
— Адриан, — снова всхлипывает Франческа, неловко втискиваясь в брошенное на полу платье. У нее идеальной формы грудь, которую она бесстыдно выставляет на наше с Адрианом обозрение… Впрочем, не думаю, что он смотрит на нее, да и мне неловко видеть ее потекшую подводку и жалкое выражение обычно красивого лица — сейчас она способна вызывать разве что жалость. — Адриан! — Франческа пытается схватить его за руку, только тот не позволяет ей этого.
— Просто уходи, — повторяет он снова, а потом оборачивается ко мне. В глаза при этом не смотрит…
— Мне… — начинаю было я, но он просто качает головой и кивком указывает в сторону двери: ясно, меня выставляют так же, как и всех остальных.
Я просто утыкаюсь глазами в пол и молча выхожу из комнаты. Дверь за мной захлопывается…
У лестницы вижу Алекса, глядящего на меня большими, испуганными глазами. Вопросов он не задает — сам все понимает.
— Он сделал это ему назло! — только и произношу я, ощущая, как от яростного стеснения в груди едва ли могу дышать. Еще чуть-чуть и почти задохнусь… — Где мой дедушка? — сиплю, вбирая в грудь побольше воздуха. — Я обещала помочь ему… я…