— Килиан с утра высматривал вашего сына в интернете, — говорит она Адриану, нервно проводя ладонями по голубым джинсам, — переживал, что тот забыл о его дне рождения, а тут такой… сюрприз. Муж сейчас на работе, — добавляет со смущенной полуулыбкой, — его смена закончится через пару часов…
Я тоже смущенно улыбаюсь — выходит как-то неловко.
Молчавший до этого Адриан, подхватывается с дивана и произносит:
— В таком случае, к этому времени мы и вернемся, если вы не против. У нас дела в Мюнхене, которые требуют внимания. Пусть мальчики спокойно пообщаются между собой…
Женщина кивает головой.
— Конечно-конечно, пусть пообщаются. Это такой подарок для Килиана, такой сюрприз… Спасибо, что привезли Алекса к нам… Так мило с вашей стороны.
По мне, так милым мой спутник точно не выглядит, хотя и одаривает женщину вежливой улыбкой.
— Будем ждать вас к чаю — лепечет она уже на пороге, когда мы направляемся к машине. — Возвращайтесь скорее.
Я отвечаю, что мы непременно останемся почаевничать, только вот решим для начала наши дела… те самые, о которых я не имею ровным счетом никакого представления. Адриан Зельцер скорее всего их просто-напросто выдумал…
— Вы были грубы с этой милой женщиной, — пеняю ему, занявшему водительское кресло. — Могли бы быть чуточку повежливее…
— А ты могла бы думать, прежде чем врываться в чужой дом без приглашения! — обрезает он довольно грубым тоном.
Мы оба обиженно замолкаем, и Адриан выруливает на запруженную автомобилями дорогу.
И я не выдерживаю:
— Давайте не будем расставаться врагами. Мне бы очень этого не хотелось!
— Не надо утрировать, Шарлотта. Мы вовсе не враги, и ты это знаешь. — Предлагает: — Давай просто помолчим.
— Лучше всего я молчу в одиночестве…
— Представь, что меня нет рядом.
Приходится признаться:
— Не замечать вас у меня не очень получается, — и пожимаю плечами.
Мой спутник одаривает меня нечитаемым взглядом, и глушит мотор у «Макдональдса».
— Никогда не встречал девушки страннее, чем ты! — делает ответное признание.
— Правда? — улыбаюсь на этот сомнительный комплимент. — Вы не первый, кто говорит мне об этом. Наверное, все дело в кларнете…
— А ты играешь именно на кларнете?
— Да, именно на нем. — И добавляю без всякой видимой связи: — А Юлиан играет на саксофоне, и у него здорово получается. Вы им гордитесь?
Мой вынужденный собеседник распахивает дверцу «фольксвагена» и выбирается наружу.
— А ты влюблена в моего сына, не так ли? — отвечает вопросом на вопрос, и этим меня обескураживает.
Только потому, верно, я и задаю этот глупый вопрос:
— А которого из сыновей вы имеете в виду?