Он глядит на меня, как на дурочку. И он прав.
— А ты влюблены в Алекса? — вопрошает слегка насмешливо.
— Нет, конечно! — выдаю так стремительно, что даже самой становится стыдно. — То есть да… но не так… то есть…
— Что и следовало доказать, — безапелляционным тоном подытоживает Адриан и направляется ко входу.
— Но… — начинаю было я, да так и замолкаю, не договорив.
И собеседник осведомляется:
— Но ты хотя бы дружишь с Алексом не только ради его брата, надеюсь?
Краснею самым предательским образом и пытаюсь быть честной.
— Я дружу с Алексом ради него самого… ради него самого и совсем чуть-чуть, — развожу пальцы на два миллиметра, — ради его старшего брата.
Гляжу в землю у меня под ногами и вожу носком сапожка по едва запорошенной снегом дорожке… Вот я и призналась в этом, пала так низко, как только могла.
Мужчина распахивает дверь и пропускает меня вперед.
— Ты голодна? — осведомляется будничным тоном. — Лично мне нужна порция кофеина: общение с тобой выматывает нервы.
Мне кажется или его взгляд чуточку светлеет?
— Это выходит не нарочно, — одариваю его полуулыбкой. — Я вовсе не намеревалась портить вам жизнь. Правда-правда. Простите и… — припоминаю таблетку «Аспирина» на прикроватном столике и стопку полотенец в ванной, — спасибо за все. — Тянусь и целую его в колючую щеку.
Он потирает потирает ее рукой, улыбается.
— И за что мне такая честь? — вскидывает брови.
— За вашу заботу обо мне. Вчера.
Неожиданно хочется поцеловать его и в другую щеку, так, для равновесия. Почувствовать колкость щетины на губах…
А он говорит:
— Мне точно нужен кофе, да побыстрее. Выносить некоторых без кофеина — задача не из легких!
Я улыбаюсь, прикусив болтливый язык. Мне нравится, когда он улыбается! Улыбается и не сердится на меня.
Мы покупаем кофе и выходим на улицу…
— Здесь неподалеку один из наших бутиков, — произносит Адриан, отпивая из бумажного стаканчика. — Алекс, должно быть, рассказывал тебе, чем я занимаюсь.
— Да, он рассказывал про «Модницу». Про «Модницу» и про многое другое…
Мужчина вскидывает брови.
— Про «многое другое»? — переспрашивает он.
— Всякое, — пытаюсь увильнуть я, — про бутики, про бабочек, про… свою маму.
— И как много он тебе рассказал… про нее?
Настороженность в его голосе предупреждает, что я ступила в опасную зону.
— Немного, — пожимаю плечами. — Романтическую историю из прошлого.
И Адриан отпивает большой глоток кофе, хмыкает:
— Романтическую историю, значит. Что ж, вполне в его духе!
И пусть эта тема донельзя меня занимает, так и хочется расспросить обо всем в мельчайших подробностях, я перевожу разговор на другое: менее болезненное для Адриана.