— Вы говорили, что ваши корни в Уэльсе, однако я и не предполагала, что мы свидимся столь скоро, — отозвалась Лиззи, не в силах скрыть радости от встречи с прежним знакомым. Он был весточкой из ее прежней жизни, приятным приветом… Лишь одно ее огорчало: — Мне жаль, что недоразумение с ключом послужило вашему конфликту с капитаном. Вы были столь привязаны друг ко другу, ваша дружба казалась нерушимой.
— Боюсь, мисс Хэмптон, нет ничего вечного на этой земли, — философски отозвался лейтенант Джексон. И едва ли успел исправиться, как голос с нижней ступеньки лестницы произнес:
— «Миссис Аддингтон», если вам будет угодно. И прошу впредь этого не забывать!
Сказано это было с явным укором, притом таким ледяным тоном, что Джексон даже смутился.
— Аддингтон, — пролепетал он, — рад нашей встрече.
— Хотелось бы откликнуться тем же.
Неучтивость супруга поразила Лиззи до глубины души, краска стыда горячей волной прошлась по всему ее телу… И, пока она в онемении глядела на него, Аддингтон подхватил ее под руку и поволок прочь по коридору. Лишь оказавшись в комнате один на один, Лиззи сумела возмутиться:
— Что вы себе позволяете, скажите на милость? Ведете себя, как неотесанный мужлан. Как… как…
Верного слова никак не находилось, и Аддингтон заботливо подсказал:
— Грязная скотина? Мерзкое животное? Бессовестная свинья? Выбирайте любое из оскорблений, однако никогда, — он сграбастал ее за локоть и посмотрел прямо в глаза, — слышите, никогда не заговаривайте более с этим мужчиной.
Что он вообще себе позволяет?
Элизабет возмутилась:
— Вы не имеете права запрещать мне такое. Лейтенант Джексон — мой старый знакомец, и я не намерена отказывать ему от дома в угоду вашему ревнивому самодурству.
— Ревнивому самодурству? — повторил Аддингтон не без сарказма. Хотел добавить что-то другое, однако произнес: — Впрочем, думайте, как хотите. Однако с Джексоном более не заговаривайте…
— И не подумаю слушаться, — Лиззи замотала головой, — меня, в отличии от вас, учили манерам.
— Меня, в отличии от вас, Элиза, — повторил ее супруг, — учили не менее важным вещам: «Жена да убоится мужа своего».
— Однако вы упустили самое главное, — парировала она, — «Так каждый из вас да любит жену свою, как самого себя».
С этими словами она отворотилась к зеркалу, в надежде избавиться от неприятного собеседника, однако Аддингтон не уходил. И пусть Лиззи очень хотелось подсмотреть, чем он там, собственно, занят — не позволяла уязвленная гордость. А вскоре явился слуга с приглашением к ужину…
— Ужин готов, — произнес Аддингтон как ни в чем ни бывало. — Прекратите изображать пустую занятость и пойдемте к столу.