Вот и сейчас я осторожно спускаю ноги с кровати и смотрю на свою повзрослевшую дочь, которая даже во сне кажется мне напряженной и осунувшейся: бедная девочка, она всегда была слишком чувствительна и то, что случилось ровно триста восемьдесят пять дней назад сильно ударило по ней, и я не облегчаю ей задачу своим непреходящим отчаянием. Знаю, что следует взять себя в руки и хотя бы внешне перестать походить на восставшего из небытия зомби, но на поверку я слишком слаба и каждый раз срываюсь, стоит только одной-единственной мелочи напонить мне о былом… о счастливом былом.
Сейчас счастья в моей жизни маловато… его вообще нет в моей жизни, если говорить начистоту, и то, что однажды я снова могу быть счастливой, представляется таким же невозможным, как невозможен снег в африканской Сахаре.
Я тихонько бреду в ванную и с опаской кошусь на себя в зеркало: мы с ним нынче не дружим, зеркало и я, оно неизменно вопиет: «Ну и видок у тебя! Не пора ли взять себя в руки и сходить, например, в парикмахерскую», а я издевательски огрызаюсь: «Интересно, как выглядело бы ты, потеряй враз весь смысл жизни?!» После этого оно меня укоряет, мол, у тебя есть дети, то есть весь смысл жизни не потерян, подруга, не прибедняйся, но я заливаюсь слезами и чищу зубы, так больше ни разу и не взглянув в него. Это наш привычный утренний «диалог»…
Но сегодня его прерывает треньканье моего телефона, и я кошусь на экран с опаской, словно солдат из окопа — на вражескую артиллерию. Хелена…
«Сегодня день X, надеюсь ты не забыла?! Жду вас к шести или даже раньше… Не знаю, как я все это переживу без тебя!»
Невольно закатываю глаза: мне бы твои заботы, так и читается в этом простом жесте, но я все-таки улыбаюсь… «День X“. Сегодня подруга знакомится с невестой сына, с невестой Доминика. И мысли мои устремляются в новое русло…
… Вспоминаю нежное касание разгоряченного воздуха на своей коже и ленивое перекличье предпоследнего летнего дня, которое до сих пор стойко ассоциируется с запахом хвои и… карамели. Вспоминаю… вспоминаю так, словно это было только вчера, как Доминик ссаживает меня около дома и с грустной улыбкой шепчет около моего уха:
Cчастья тебе, Джессика! Надеюсь, еще увидимся.
А я отзываюсь:
До встречи! — Я еще не знала тогда, что встреча эта состоится лишь три года спустя и при таких обстоятельствах…
Тогда же все было словно в тумане и я, когда Юрген возвращается домой, молча утыкаюсь головой ему в колени и начинаю тихо поскуливать. Он гладит меня по волосам, тоже молча и как-будто бы всепонимающе, а потом интересуется: