Люди кода (Амнуэль) - страница 107

— Ты можешь встать? — спросил И. Д. К.

— Опусти меня…

— Все. Теперь все.

— Ты хочешь сказать…

— Только то, что ты уже поняла…

— Я поняла, что ты любишь меня. Ты повторяешь это все время, обводишь этими словами каждую свою мысль.

— Да? Я только чувствую это, не думаю…

— Я слышу. Женщины больше понимают чувства, они нам заменяют мысль.

— Не кокетничай, Диночка. Положи ладонь Йосефу на щеку…

— Я знаю, не говори. Одну руку — Йосефу на щеку, другую — тебе на плечо. И ты.

— Умница. Вот имя, которое мы искали.

— Что же сейчас будет?

Но ничего не случилось. Просто изменился мир.

Он проснулся рано и долго лежал, прислушиваясь к своим ощущениям. Это уже стало привычкой — только ранним утром, когда мозг не отошел от тумана мгновенно забываемых сновидений, поднималось из подсознания, а может, опускалось свыше нечто, чему он не находил точного определения. Про себя он называл это Голосом, иногда Хозяином, чаще — Силой. Богом — никогда. Потому что понимал, что Бог и Голос — разные сущности? Вряд ли. Умом и способностями к логическому анализу Илья Давидович Кремер не отличался. Отношения его с Голосом были отношениями слуги и хозяина. Отношения его с Богом были отношениями червя и вечности. Совсем разные отношения.

Сегодня Голос сказал ему определенно, что не следует пренебрегать просьбой Патриарха Всея Руси Алексия. Тому, конечно, лестно будет чествовать на заседании Священного Синода самого Посланца Божия, и Алексий собирается сегодня лично просить об этом Мессию. Но почему он, Мессия, должен лететь в Москву, за тридевять земель? Он не хочет. Пусть Синод соберется в Иерусалиме. Нет. Голос был неумолим. Значит, придется лететь.

Мессия поднялся, кряхтя, и, ступая по плиткам пола босыми ногами, подошел к окну, закрытому шторами. Нажал на рычажок, пластинки изменили угол наклона, и картина просыпавшегося Кфар Хабада предстала, будто проявленная фотография. Хотя на фоне общего поклонения окончательное переселение в особняк, предназначенный для Любавичского ребе, не выглядело из ряда вон выходящим событием, Мессия именно тот день подсознательно полагал днем своей безусловной победы.

Илья Давидович любил вспоминать, как на третий день после выступления в Большой синагоге проснулся совершенно разбитый, потому что всю ночь ему снились кошмары, являлась Дина, протягивала руки и молила спасти а он не понимал — от чего. Он не видел жену с того самого вечера, ужасно нервничал, поднял на ноги полицию, но Дина исчезла, и он в конце концов воспринял ее уход (он полагал именно так — уход) как указание на свою судьбу, которой он должен следовать. Но как могла она бросить сына? О том, что одновременно с Диной пропал Илья Купревич, Мессия не думал. Судьба И. Д. К. его не волновала. Осталось, конечно, смутное беспокойство — как же без этого человека, И.Д.К. наверняка знал еще что-то, о чем не успел сказать. Но Илью Давидовича подхватила волна, куда более высокая, чем тот гребень, на который его поднял И. Д. К., и с высоты своего нового положения Мессия даже не пытался разглядеть своего недавнего наставника.