Он говорил себе, что жена поступила с ним подло, убедил себя в этом, и даже заверения министра внутренней безопасности Орена в том, что у Дины не было физической возможности покинуть Израиль, но в пределах страны ее нет, во всяком случае — живой, эти заверения никак не влияли на его убеждение. Может быть, его сознание просто не желало смириться с мыслью, что Дины нет в живых?
Он был Мессией — во всяком случае, его признал Мессией весь цивилизованный мир, — и он делал все, что должен был делать Мессия, но сам понимал, скорее, впрочем, подсознательно, чем давая себе в том полный отчет, что сыграл роль короля на час. Он чувствовал себя истинным Мессией только в тот единственный вечер — первый вечер, — когда стоял на трибуне кнессета и произносил пророчество, подсказанное ему исчезнувшим И. Д. К. Он мог читать мысли — он знал мысли всех, кто присутствовал в зале, всех, кто собрался на площади перед кнессетом, всех, кто в тот час молился в синагогах, и даже, как ему казалось, всех, кто смотрел телевизор и видел его на экране в Европе, Америке или Азии. Как он мог уловить хор, вопль, шквал подсознательного у сотен миллионов человек? Эта мысль (точнее — страх и непонимание) пришла потом, а тогда он ничего не боялся, он действительно мог слышать каждого. И каждый — это он тоже знал — слышал его.
С того вечера все шло не так, как он хотел, а так, как предписывали положения Галахи и Талмуда, которые он не так уж хорошо помнил, каждую минуту боялся попасть впросак и попадал в него то и дело, что воспринималось окружающими как естественное своеволие Посланца.
Почему, вспоминая о Дине, он никогда не задумывался о причине исчезновения И. Д. К.? Да, Илья Купревич обрек его на подвиг души и сознания. Все. На этом участие И. Д. К. завершилось, и Бог повелел ему уйти с дороги. Куда? Какое это имело значение по сравнению с событиями, произошедшими за полгода? Об И. Д. К. и думать не стоило.
Мессия не думал.
Сегодня придет Патриарх и нужно оказаться на высоте.
А сейчас он позвонит и скажет, что готов идти в синагогу.
* * *
Я знаю, что предлагаемая интерпретация вызовет немало споров, если не сказать больше. Я уже говорил о дискуссиях с ортодоксами, дискуссиях тем более нелепых, что обе стороны пользовались идентичными материалами. Я не намерен оспаривать ни объективной роли Мессии в зарождении новой цивилизации, ни описанного в истории всех планет развития событий. Как читатель успел заметить, Мессия в моем изложении — человек, сомневающийся в себе и своем предназначении. Более того — не знающий ни причин своих поступков, ни даже (в этом я готов поспорить с каноническими интерпретациями) глубин иудаизма, каковой он изучал лишь в течение нескольких лет, проведенных в ешиве «Ор леолам». Меня, как исследователя, интересовал внутренний мир Ильи Давидовича Кремера, которого в силу чистой случайности история выдвинула на роль спасителя человечества.