Мы редко досиживали до конца фильма. Либо теряли нить где-то посередине, увлёкшись друг другом. Для нас вообще было неестественно просидеть рядом два часа без объятий и поцелуев.
Так было и в тот вечер: уже через пятнадцать минут после начала фильма Жан притянул меня к себе и жадно впился губами в мои губы. Во время поцелуя я вдруг открыла глаза, как будто ощутив некий дискомфорт извне, и через несколько мгновений сфокусировала взгляд на источнике раздражения – высокой фигуре во всем чёрном около входа в актовый зал. Жданов стоял, сложив руки на груди и облокотившись на стену, и смотрел на меня. Поймав его сверлящий взгляд, я зацепилась за него глазами, продолжая при этом страстно целовать Жана. Сама не знаю, к чему был этот дерзкий вызов с моей стороны. Чего я хотела добиться таким образом? Однако реакция Влада была неожиданной. С несвойственным ему смущением он резко отвёл взгляд в сторону, явно сконфуженный тем, что его наблюдательный пункт был обнаружен. А я по-прежнему, не отрываясь, смотрела на него, как будто говоря: «Я тебя не боюсь. Я счастлива с другим, и ты не в силах этого изменить». Да, в тот момент я чувствовала себя сильнее самого Жданова, потому что я, в отличие от него, имела возможность наслаждаться обществом любимого человека. Жданов же, как будто подтверждая моё превосходство, более не посмел взглянуть в нашу сторону. И хоть лицо его оставалось невозмутимым, но я-то видела, как нервно он играет желваками.
Однако и этого мне было мало. Шепнув на ушко Жану о том, что нам срочно нужно покинуть это людное место, я потянула его к выходу. Моему возлюбленному идея об уединении пришлась по душе, и он поспешил вслед за мной, не выпуская мою руку из своей. Так мы проскользнули к выходу прямо перед носом у Жданова. Кажется, пробегая мимо него, я даже как будто бы ненароком задела его плечом. Оглядываться не было необходимости. Я ясно представляла лицо Влада в тот момент, когда дверь кинозала негромко захлопнулась за нами.
На тот момент я всё ещё допускала, что повышенное внимание Жданова ко мне не более чем моя собственная иллюзия. Но подобные «игры с огнём» невероятно заводили меня. Я сама себе напоминала маленького ребёнка, вообразившего совершенно нормального адекватного человека злодеем только потому, что сказка просто немыслима без отрицательного персонажа. А ведь моя жизнь в эти годы действительно походила на сказку.
Уже через год почти совместного проживания мы с Жаном начали подумывать о детях. Никогда бы в добазовской московской жизни я бы не решилась стать матерью так рано. В моих планах точно не было заводить потомство раньше тридцати лет. Но когда рядом оказался по-настоящему любимый человек, многое в моём мировоззрении поменялось. Что там говорить, когда наш роман только зарождался, я уже знала, что именно Жан будет отцом моих детей. Но даже тогда я не представляла, что так скоро захочу воплотить это в жизнь.