До недавнего времени. В последние два года поездки перестали быть просто отдыхом, супруги упорно пытались решить единственную, но такую серьезную семейную проблему ― они пытались родить ребенка. Они были вместе уже двенадцать лет и если в первые годы даже не задумывались о детях, теперь это стало темой болезненной и срочной ― Алене исполнилось тридцать пять.
На этот раз они поехали в одну зарубежную клинику, которую очень хвалили сразу несколько доверенных лиц. Точнее, о врачах этой клиники рассказывали чудеса, мол, помогали в самых что ни на есть безнадежных ситуациях. И хотя подобные отзывы Алена слышала не однажды о других клиниках в России и за рубежом, опять хотелось верить и надеяться.
Врачи очень обнадежили: нет оснований не верить, что на этот раз «подсадка» пройдет удачно. Алена опять сидела на диете и опять поправлялась, поскольку колола гормоны. Она плохо себя чувствовала, но готова была терпеть и страдать ради долгожданной беременности. Операция прошла успешно, домой, в Москву, возвращались как победители. Через несколько дней даже собрали друзей на домашние посиделки и уверенно мечтали о том, что в недалеком будущем отметят настоящий праздник. Еще через две недели эти надежды рухнули.
Алена предложила Илье развестись. Он попытался отшутиться, но, посмотрев ей в лицо, понял, что она говорит всерьез. Тогда Илья сказал, что и без детей их семья счастливее многих, но понял, что опять говорит не то и не так. Все последующие дни они старались не затрагивать эту тему, обмениваясь ничего не значащими репликами и делали вид, что ничего не произошло, но чем дольше они притворялись, тем яснее чувствовали ― произошло, и забыть это невозможно.
В один из этих горьких дней Алена вышла из здания, где размещалось ее агентство, чтобы подышать воздухом и чтобы не видеть сочувствующих физиономий сослуживцев. Была середина серенького декабрьского дня, холодного и безнадежного, как ее настроение. Женщина зашла было в соседнее кафе, но поняла, что не хочет даже воды... Она бесцельно пошла по улице, глядя себе под ноги, старательно перешагивая лужи грязного плавленого снега. Спасаясь от брызг, летевших из-под колес проезжавших по Тверской машин, свернула на маленькую улочку и обрадовалась ее относительной тишине и чистоте. Она подняла голову и увидела странную картину: возле небольшой церкви толпились оборванные люди, те, кого называют бомжами, мужчины и женщины, грязные, с мятыми лицами, с вечными своими котомками, костылями и плошками для подаяния. Их было много, странно много в одном месте, в самом центре Москвы.