Разумеется, на экзамене, от которого зависело получение стипендии, Швейцер ни единым словом не обмолвился о своих сомнениях по поводу общепризнанной теории, выдвинутой Хольцманом. Пользы от подобной откровенности было бы мало, а ему могли отказать в стипендии. Теперь же, после двадцатиминутного экзамена, во время которого профессор Хольцман был к нему весьма благосклонен, стипендию назначили сразу. В последующие годы Швейцер-студент неоднократно возвращался к вопросу о евангелиях, как и к вопросу жизни Иисуса, нередко за счет других предметов, числящихся в программе. И если поначалу у него не находилось времени основательно исследовать эту проблему и тем самым дать выход своим сомнениям, то мало-помалу в его душе зрела решимость непременно когда-нибудь это сделать.
В годы студенчества Швейцер проделал огромную работу. Он не щадил себя. Чтобы не уснуть за рабочим столом во время своих ночных занятий он держал ноги в тазу с холодной водой. Только отличное здоровье позволило ему вынести такую огромную физическую нагрузку.
Несмотря на нехватку времени, он тем не менее регулярно наезжал в Париж, чтобы брать уроки органа у Видора. Хотя парижский дядя и помогал ему деньгами, поездки эти являлись для Швейцера предметом немалых забот: ведь и стипендия Страсбургского университета, и помощь дяди-мецената все же давали ему весьма скудные средства. Можно лишь удивляться, как Швейцеру удалось — при существовавшем объеме курсовых заданий по философии и теологии, да еще притом что он самостоятельно взялся исследовать некоторые проблемы жизни Христа, — добиться таких серьезных успехов в игре на органе. Видор уделял своему ученику много внимания и не скупился на похвалы.
В Страсбурге Альберт Швейцер тоже играл на органе. Органист церкви св. Вильгельма Эрнст Мюнх, брат его покойного мюльгаузенского учителя, предоставил Швейцеру возможность упражняться в исполнение кантат и «Страстей» Баха. Церковь св. Вильгельма считалась в ту пору, по свидетельству caмого Швейцера одним из крупнейших центров по распространению культа Баха, зародившегося в конце минувшего века. Как органист, Швейцер не раз участвовал в публичном исполнении ораторий Баха. Только здесь, в Страсбурге, Бах стал ему близок, и эта близость переросла в глубокую любовь к творчеству кантора церкви св. Фомы>{6}.
Лишь одно вызывает удивление. Всякий раз, когда представлялась возможность, Швейцер посещал Страсбургскую оперу, чтобы послушать музыку Вагнера>{7}. Кроме «Парсифаля», который в ту пору разрешалось ставить лишь в Байрёйте