К концу года были готовы хижины из необструганных досок и листьев рафии>{27} для больных и сопровождавших их родственников. Больничная палата насчитывала тринадцать метров в длину и шесть в ширину и была заставлена обыкновенными деревянными топчанами. Швейцеру, несмотря на напряженную работу врача, приходилось самому руководить строительством, мало того, часто, когда не хватало рабочей силы или же плотники строили не так, как он считал нужным, он сам принимал в нем участие. Елена была его неутомимым помощником, особенно когда дело дошло до оборудования помещений.
К концу 1913 года уже можно было сказать, что в Ламбарене, посреди девственного леса, существует — пусть довольно скромная, — но все же больница.
Работу Швейцера чрезвычайно затрудняло то обстоятельство, что ему не сразу удалось найти среди местных жителей переводчиков и помощников. Трудно было объясняться одними лишь знаками и жестами. Слишком часто в связи с этим возникали недоразумения.
Вообще, языковые барьеры в Габоне и без того велики. В районе Ламбарене существуют две группы языков — галоа и пангве. Каждая из этих групп, в свою очередь, насчитывает более дюжины диалектов, подчас заметно отличающихся друг от друга. Французский как официальный язык колонии в ту пору еще был мало распространен. Отсутствие у Швейцера помощников-медиков прежде всего тяжким бременем ложилось на плечи Елены. В уходе же за стационарными больными ей вынужден был помогать сам Швейцер. Помимо этого она была еще и операционной сестрой, заведовала аптекой и помогала мужу вести прием больных.
В конце концов все же нашелся человек, пригодный для работы в больнице. В округе вскоре прознали о том, что в миссии работает врач. Это привлекло сюда многих добровольцев, желавших помогать ему, но большинство не подходило для такой работы. Эти люди не прикасались ни к чему, что было запачкано кровью или же гноем, из религиозного страха «быть оскверненными». Суеверия и мистическиe представления eщe широкo распространены в западноафриканских джунглях. Первым туземцем, выразившим готовность пересилить себя и остаться при больнице, оказался Жозеф Азовани. Дo сей поры он служил поваром. В силу давней привычки, когда дело касалось анатомии, он пользовался кулинарной терминологией: «У этого человека болит правое жиго», — говорил он. Или: «У этой женщины боль в левой боковине и в филейной части».
Жозеф остался в больнице даже после смерти Швейцера, хотя во время многолетней службы в ней периодически совершал более или менее продолжительные отлучки в джунгли.