Жозеф, как все привыкли его называть, был отличным поваром, славившимся своим искусством, и мог бы заработать гораздо больше, чем в роли переводчика, санитара, а вскоре также и советчика Швейцера по разным вопросам. Врач в девственном лесу нуждался в добром совете куда больше, чем во всем прочем, ведь фетишисты в деревнях, они же местные знахари, естественно, рассматривали больницу как нежелательного конкурента. При всем отрицательном отношении к знахарству и предрассудкам Швейцер счел целесообразным признать и даже использовать некоторые приемы фетишистов. Жозеф оказался в этом деле превосходным посредником, и отчасти его заслуга в том, что Швейцеру удалось избежать вражды между знахарями, с одной стороны, и больницей — с другой.
Колониальная администрация заботилась о нуждах населения лишь в той мере, в какой это отвечало интересам метрополии. Тщетно Швейцер стал бы ждать от колониальных властей советов и указаний, необходимых врачу, но колониальная администрация, в свою очередь, тоже не принимала в расчет его рекомендаций. Миссионеры знали о бедственном положении населения, некоторые из них самоотверженно помогали местным жителям, но главным для них, как правило, оставались их религиозные цели. Врач не мог поэтому всерьез рассчитывать на их помощь в смысле получения необходимой информации. Швейцер как-то раз сказал с горечью, сопоставляя свою работу с деятельностью миссионеров: «Сначала я должен вылечить людей, а уж затем нести им слово божье».
В первую очередь необходимо было изучить привычки и чувства людей, которые обращались за помощью в больницу. Тут-то особенно пригодился Жозеф. Швейцер сознавал, что сможет успешно работать лишь при взаимном доверии между ним и пациентами; в джунглях это было важнее, чем в любом другом месте.
Он скоро понял, что так называемая «вынужденная ложь», к которой часто прибегают в «цивилизованном» мире, здесь раз и навсегда подорвала бы доверие к нему больных. «Больным туземцам следует без обиняков говорить правду. Они хотят ее знать, и они в состоянии ее вынести. Смерть для них нечто естественное. Если же против ожидания больной выздоровеет, то репутация врача от этого лишь выиграет. В этом случае он прослывет искусником, способным исцелить даже смертельный недуг».
Врач и философ Швейцер нашел здесь, в девственном лесу, ответ на многие вопросы, которые тщетно волновали его в «цивилизованном» мире.
Конечно, в процессе общения Швейцера с местным населением все же возникали некоторые проблемы. И если его угнетало сознание зла, содеянного колонизаторами во имя так называемой цивилизации, то ведь и он опирался на их авторитет. В 1913 году у него не было иного выбора. Покорение страны осуществлялось с помощью пороха и кнута. «Белый» был господином, «черный» — его слугой. Других отношений в ту пору не существовало. Если бы какой-нибудь одиночка вздумал их менять, он тем самым навлек бы на себя серьезную опасность. О своих взаимоотношениях с туземцами Швейцep писал следующее: «Как мне вести себя с негром? Должен ли я относиться к нему как к равному или как к стоящему ниже меня? Я должен показать негру, что в каждом человеке уважаю его человеческое достоинство. Я должен дать ему почувствовать эту мою убежденность. Но главное, чтобы между ним и мной было духовное братство. Вопрос о том, в какой степени оно окажется выраженным в повседневном общении, следует решить, сообразуясь с обстоятельствами. Негр — тот же ребенок. Если вы не пользуетесь авторитетом, вы ничего от него не добьетесь. Поэтому общение мое с ним я должен строить так, чтобы так или иначе проявился тот авторитет, который мне положено иметь. И вот какими словами может быть выражено мое отношение к нему: „Я — твой брат, но твой старший брат“»