21 февраля голландское фрахтовое судно «Орест» отправлялось из порта Бордо в Порт-Жантиль. Швейцер и его спутник купили билеты на этот пароход. Весь багаж, предназначавшийся для Ламбарене, находился здесь же, на борту, и состоял из семидесяти трех ящиков, семидесяти пяти мешков и четырех чемоданов. Четыре мешка были набиты письмами людей, симпатизирующих делу Швейцера, и он надеялся, что в пути или позже, в Африке, он сумеет на них ответить. Эти четыре мешка вызвали подозрения у французских таможенников. Зачем человеку брать с собой за границу столько нераспечатанных писем? Каждому пассажиру разрешалось вывозить из Франции не больше пяти тысяч франков наличными. Может быть, эти письма маскируют контрабандный провоз крупных денег? Впоследствии, в Экваториальной Африке, как и позже, в Габоне, постоянным кошмаром для местных властей был поток адресованных Швейцеру писем, который рос день ото дня и не оскудевал до самой его смерти.
После долгого плавания — «Орест» останавливался почти во всех портах африканского побережья — Швейцер и Гиллеспи 18 апреля 1924 года прибыли в Ламбарене. От больницы, которую Швейцеру пришлось покинуть в сентябре 1917 года, почти ничего не осталось. Сохранились лишь барак из рифленого железа и остов хижины. Все остальные строения то ли сгнили, то ли их попросту растащили для других нужд. Сохранился еще и докторский дом, но в крыше из пальмовых листьев зияли огромные дыры, и от дождя, проникающего сюда, деревянные стены покрылись плесенью. Дорога от докторского дома до больницы заросла травой. Сотрудникам миссионерского пункта не удалось найти рабочих, чтобы поддерживать больницу в должном порядке. Да, наверно, они и не предполагали, что после выдворения Швейцеров здесь захочет кто-нибудь работать.
Кое-как поправив жилой дом, Швейцер вдвоем со своим молодым другом взялись за восстановление больницы. В течение одного дня ему много раз приходилось менять молоток на пинцет и наоборот. Скоро в больницу снова потянулись пациенты, и приток их непрерывно возрастал. В девственном лесу передавалось из уст в уста: «„Великий доктор“ вернулся». Невыносимы были муки больных, после войны дела в здешних краях пошли еще хуже. Многие из местных жителей возвратились с войны калеками, они не могли трудиться в полную силу, и семьи их терпели жестокую нужду. Швейцер требовал, чтобы родственники больных помогали строить и расширять больницу. Работать с этими «добровольцами» было одно мучение. Заполучить постоянных рабочих в девственном лесу никак не удавалось, хотя Швейцер мог бы оплатить их труд. Большинство местных жителей работали на лесоторговцев на вырубках вдоль водоемов; торговля лесом снова процветала. После войны потребность Европы в дереве резко возросла, и колонии поставляли ей это сырье.