А так ли это на самом деле?
Подумав, Берт решил, что – нет.
Так зачем тогда тратить силы и время? Берт вспомнил, как где-то читал, что когда брак распадается, то, как правило, первым снова женится мужчина. Наверное, все-таки у них с Синди было нечто вроде брака, и его неожиданный распад… Нет, конечно, думать об их отношениях как о браке глупость, но раз они закончились, а в этом сомневаться не приходится, можно сказать, что они с Синди в каком-то смысле развелись. И если это так, его лихорадочные ухаживания за Норой всего-навсего реакция на разрыв с Синди, своего рода синдром…
Черт подери. Поживешь с психологом и сам начинаешь рассуждать как психолог.
Берт вышел из лифта, быстрым шагом миновал фойе и шагнул навстречу слепящему снежному бурану. Десять минут назад, когда он выходил из такси, казалось, что все не так уж и плохо. Снег пошел сильнее и гуще. Поднялся злой ветер, хлеставший его по щекам, подхватывавший снежинки и безнаказанно швырявший их в лицо. Сунув руки в карманы, Берт втянул голову в плечи и направился к залитому светом проспекту, видневшемуся в конце квартала. И в тот момент, когда Клинг уже почти принял решение больше не встречаться с Норой и даже ей не звонить, из ближайшего подъезда вышли трое мужчин и загородили ему дорогу.
Берт поднял взгляд слишком поздно.
Из снежной мути вылетел кулак, который врезался ему прямо в лицо. Клинг отлетел назад. Его руки по-прежнему находились в карманах. Двое мужчин подскочили к нему сзади и подхватили под локти, не давая вынуть руки, а третий, стоявший перед детективом, снова двинул его кулаком по лицу. Голова Берта мотнулась назад, и он почувствовал, как из носа хлынула кровь.
– Держись от Норы подальше, – прошипел мужчина и принялся месить Клинга кулаками, нанося удары по ребрам и под дых.
Берт метался, пытаясь высвободить руки, с каждым ударом он все сильнее слабел. Постепенно начал оседать, но двое его держали, а третий без устали бил и бил, нанося короткие, резкие, чрезвычайно болезненные удары, такие, что Клингу захотелось громко закричать. Потом ему хотелось только умереть. Наконец его окутала долгожданная тьма беспамятства, и он даже не почувствовал, как нападающие отпустили его, истекающего кровью, позволив упасть лицом прямо в снег.
– Ладно, – проговорил Бернс, – мой сотрудник загремел в больницу. Что, черт подери, произошло?
Утром во вторник весь кабинет лейтенанта был залит солнечным светом. Буря улеглась, снегоуборочные машины успели славно потрудиться, и теперь вдоль проезжей части, обрамляя тротуары, высились сугробы в метр высотой. До Рождества оставалось четыре дня, температура держалась ниже нуля, и, если городская грязь и смог не возьмут верх, к двадцать пятому будет по-прежнему все белым-бело.