От удара воздух вышибло из лёгких, в голове зазвенело, силы покинули руки, а перед глазами расплылся вид на стену, на махающего сверху казака.
«Попали? Конец?» — пролетела заполошная мысль, и Георгий закрыл глаза.
Боли не было, только лишь острое сожаление — не долез, не добрался до тайн, до сокрытых знаний, не смог ничего и умер в безвестности, как и не было. Плохо старался, а теперь уже ничего не исправишь. Как глупо, обидно глупо!
Но шли мгновения, а смерть всё не наступала. Георгий осторожно вдохнул, выдохнул, а затем услышал сверху:
— Георгий, ты чого разлёгся?! Тебя зачепыло або що?
Голос Перещибки, далёкий от ангельского, вернул Воронцова из грёз в действительность.
— Нет, — ответил он и только потом понял, что и в самом деле не зацепило. — Лезу!
И он снова стал подниматься, гремя остатком цепи на руке, и скоро перевалил через частокол.
Георгия приветствовали как героя — Перещибка обнял, Николай с компанией и казаки кричали «ура».
Вечерний сумрак завершил обстрел. Обезоруженные и связанные татары сидели на земле, что с ними делать дальше, было непонятно. Но этот вопрос отложили до утра, а пока отправили их под замок.
Воронцова расковали, он умылся и вздохнул полной грудью — наконец он был на месте.
— Эх, не худо бы отметить твоё вызволение, а? — сказал Перещибка.
— Нет, не время праздновать.
— А що? Думаешь, ще полэзуть?
— Не знаю, но нам надлежит бдеть неустанно. Колдун у них там, сильный колдун.
— Ну, колы так, тоди пойдём повечеряем, да расскажешь що и как.
— Расскажу, но и тебя расспрошу. — Воронцов взглянул в глаза казаку. — Да и мурзу допросить надо.
— Чего мени рассказывать?
— А про руку, каковую ты себе отрастил.
— Що?
— А то, что у Степана Перещибки руки правой не было, о чём в губернской родословной книге записано.
Казацкий голова вздрогнул, но взгляда не отвёл.
— А, ось за що... да... есть що порассказать...
— Ну да это терпит, что бы там ни было, а грехи князя тяжелее. Сначала допросим Корчысова.
Георгий велел Николаю взять пленника, и они двинулись в дом Перещибки. Только тогда Воронцов заметил изменения, произошедшие с хутором. Часть домов оказалась разобрана, а внутри двора, перед домом хозяина, выросла ещё одна невысокая стена. Сам дом тоже прибавил в укреплениях — весь нижний этаж заложили брёвнами, а в башне, на третьем этаже, наоборот, сделали открытую галерею.
— А вы времени не теряли.
— А ось цэ Николаева задумка. Ретран... шем... ретраншемт, а... язык сломаешь, пока выговоришь.
— Ретраншемент. Молодец, Николай, — искренне похвалил капитан.
— Рад стараться, ваше высокоблагородие! — Николай улыбнулся в усы.