Той же ночью мы с братом обнялись и поговорили. Не буду тебе пересказывать все его беды и счастья, скажу тилькы, що познакомил вин меня со своей дочкой, с Олесей, тоди вона ще малявкой була.
А на рассвете я вже скакав до Азова. Степь вокруг пылала великой сечей — то немирные ногайцы резали и жгли мирных и русских, и всех, кому не посчастливилось бути там и в тот злой час. Не однажды замечали меня хищные ватаги, що ручьями текли на север, але коня мне брат дал лучшего, его скорым бегом я и спасался.
Благополучно добрался я до Азова, а там вже всё знали и готовили войска в поход. Два дня я отдыхал, покупал кой-чого в дорогу и собирался до дому, но на третий день в крепость вошли войска донского атамана Иловайского. Скажу тебе, що сила их була великая — лес копий остро сверкал на солнце, когда конные сотни одна за другою проходили в город. Десять полков казаков — не шутка. К тому ж вести пришли из Ейского городка — ногаи его взять не смогли, а с бильшою втратою откатились за Кубань.
Смутно мне сделалось на душе, затрепетал я за долю брата, за дочь его. И решил, що колы убит вин приступом, то хоть свою племянницу выручу. Детей мне с жинкой бог нэ дал, так возьму её донькою. Так я решил и записался к донцам в полк.
Вскоре прибыли мы к Ейскому городку, але дознаться там я ничого нэ смог — тела ногайцев вже були похованы пид землю.
Так як же мне с братом снестись? Сам нэ поскачешь — запишут в дезертиры. И я стал искать нужных людей, стал расспрашивать местных татар и таки встретился с одним из своих знакомцев по прошлым делам — татарином Катамаем и попросил його разузнать о брате в Джамбулакском кочевье.
Як же я изумился, колы в тот же вечер те самые дончаки, с якими мы ще вчерась сушили вместе чарки, повязали мени и доставылы в шатёр самого атамана Иловайского. Запираться резона нэ було, и я рассказал все как есть. Алексей Иванович мне на то сказав: «Сношения с ворогом во время войны есть проступок тягчайший, и за то полагается тебе повешение. Но коли сможешь ты своего брата уговорить и тем дашь войскам скрытный проход, то и ты, и брат твой получите награду. Коли же по твоему попущению татары нас обнаружат и сбегут в степь, то обнимет тебя пеньковая невеста».
Ось так-то. Весточка моя отправилась в кочевье, а через седмицу я получил ответ, що брат мой жив, хотя и тяжко поранен в руку.
С неверным Катамаем я отправился за Кубань, где вдоль реки Лабы собрались все мятежные ногаи с табунами, кибитками, бабами и детьми.
Мы встретились недалеко от урочища Керменщик, але обняться по-братски нэ смогли, бо порожним болтался правый рукав его кафтана от самого плеча. И сам Степан був бледен и едва жив.