— Merde!
— А хто ци люди? — Перещибка разглядывал пленников в подзорную трубу.
— Мой денщик и племянница князя.
— Племянница? На кой ляд она вам нужна?
— Это долго объяснять.
— Но ты же понимаешь, що вин обманет? Вас нэ выпустят.
— Да, князю веры нет.
— Значит, и выбору — идти чи оставаться — у вас нэма.
— Значит, нет.
— Ось и добре.
Однако Георгий понимал вполне, что выбор есть. Это был выбор совести — попробовать вызволить пленников или обречь их на смерть своим бездействием. Но рисковать всем поиском, всем походом было немыслимо! Ведь уйти из хутора — значит, потерять инициативу, значит, отдать сей отчего-то драгоценный для врага холм без боя. Обратной дороги уже не будет, это точно. А кроме того, если князю так уж нужно удалить государева человека из хутора, тем вернее следует остаться, разве нет?!
Воронцов продолжал стоять у стены, а Перещибка отошёл, позволив ему обдумать положение. Капитан мысленно приводил всё новые и новые доводы в пользу того, чтобы остаться в хуторе, и вот уже их набралось с десяток, а напротив них, на стороне Тихона и Найдёновой, было всего по одному — привязанность к слуге и обещания доверившейся ему барышне.
И это «déséquilibre»* в доводах Георгий тоже видел и понимал, что вызвано оно его собственным нежеланием покидать место событий.
Но что делать, если не соглашаться? Отбить пленников? Казаки едва ли захотят рисковать в атаке из-за непонятно кого, сил мало, да и не поспеть, охрана всё равно успеет убить несчастных. Магической формулы для этого случая тоже не было. Что ещё?
И тут он вспомнил про Корчысова. Ведь он влюблён в Найдёнову, он мог бы согласиться вернуться к князю. Возможно, Семихватов удовлетворится этим и не станет прибегать к казни. Скользкая идейка, низкая... но она снимала часть ответственности за принятие решения и давала надежду на благополучный исход.
— Прошу вас, велите привести Корчысова, — попросил Перещибку капитан.
Мурзу подвел Николай, и Воронцов рассказал Корчысову об ультиматуме.
— А-а-а! Проклятье! Проклятье! — возопил тот. — Я убью его! Дай саблю, атакуем лагерь!
— Не успеть, судьба пленников решится раньше.
— А-а-а!!! — Мурза завыл обречённо и закрыл лицо связанными руками.
Так продолжалось несколько минут, пока он не решился.
— Я пойду.
— Но князь убьёт тебя, — фальшиво побеспокоился Воронцов.
Лживая забота показалась Георгию такой явной, что он отвёл взгляд от мурзы.
— Может, и не убить, он сам не везти и не продать рабов. — Как всегда в волнении мурза коверкал слова.
— Если только он не ищет мести, — совсем уж пробубнил капитан, он ненавидел себя в это мгновение.