Колдун вложил в котёл свой меч, а причащённые стали подводить жертв и перерезать им над кровавой купелью горла.
— ...не слушай голос сердца, отринь сострадание и любовь, в них нет знаний, нет силы, только слабость...
Женщины падали у котла одна за другой, вот подошла очередь и Фёдора.
Воронцов глядел на казнь, сжав кулаки. Он не слушал речей колдуна, он старался найти выход, но снова не видел его. В его очах вихрем кружились искорки, но не могли выйти наружу, сколько бы раз они ни перечитывал заклинание.
«Бах!» С галереи третьего этажа раздался выстрел! Это Демид выстрелил из своего ружья, и пуля попала точно в голову колдуну; тот пошатнулся, умолкнув... но лишь на краткий миг.
— ...так обретешь власть, а я дарую бессмертие.
Плоть, разорванная попаданием пули, срасталась прямо на глазах.
«Да есть ли хоть что-то в силах человеческих, что остановило бы это исчадие ада?!» — подумал Георгий и сразу понял ответ. Нет, теперь нет, но есть и другие силы... Воронцов осознал, что в погоне за колдуном он совсем позабыл о Боге, а ведь ещё недавно он и слова колдовского не произносил без обращения к высшей силе.
— Господи, прости...
Но была ещё надежда.
— Олег, Олег! — позвал Воронцов, но послушника рядом не было.
С того самого мига, как Олег углядел в окно уродство причащенных, сидел он, сжавшись, за печью в кухне и дрожал. Страшные, свирепые и безумные создания напугали его до полусмерти. А ещё засела ему в душу обида — как же это, только он начал жить, встретил любовь, и теперь, сразу же, должен лишиться этой чудесной, новой, желанной жизни?
Так и сидел он в тёмном углу, вознося Всевышнему не молитвы, но упрёки.
А между тем Фёдора убили. Убили и женщин, но этой жертвы оказалось мало.
Колдун вынул багровый клинок и взглянул в окно, но Воронцова там уже не было.
— Митраит, время на исходе, думай.
Колдун подошёл к двери и ударом ноги вышиб дубовую дверь вместе с закладом. Изнутри прогремел слитный залп, но пули лишь бессильно простучали по броне. Чтобы войти, нужно было пригнуться под притолокой, поклониться хозяевам. Колдун этого делать не стал, а очертил мечом широкую арку, и там, где проходил меч, появлялась кривая трещина. Он снова ударил, и кусок стены ввалился внутрь дома.
Перед колдуном стояли теперь казаки, татары, а впереди всех Перещибка. И хотя все видели, что не берёт проклятого железо, но не могли аки овцы идти на заклание.
— Господи, благослови, — проговорил казацкий голова и шагнул вперёд.
Он ударил горизонтально, целя в глаза, но колдун рукой в латной рукавице перехватил клинок, а сам вонзил меч в грудь хозяину хутора.