Обняв губами горлышко, он запрокинул голову и, влив в рот никак не меньше четверти, сделал большой глоток. Двое других служивых, не сговариваясь, проводили фляжку взглядами.
— А-х-к-х-м, — выдохнул Николай, занюхал порцию последним кусочком хлеба, кинул его в рот и протянул тыковку соседу по левую руку. — Отведайте, товарищи, ради знакомства.
Солдаты один за другим выпили по глотку водки и одобрительно покивали. А подмастерье замешкался, вдохнул несмело и, конечно, закашлялся.
— Э-э-э, поскрёбыш, — усмехнулся солдат, передавший парню выпивку.
— Ну-ну, с первого раза не всяк её примет, — поддержал молодого Николай, забирая пустую фляжку. — А хорошо, други, отмахав вёрст двадцать, вытянуть ноги да вот эдак повечерять, а?
— Да, твоя правда. А мне, пожалуй, такая же баклажка пришлась бы к поясу, — ответил насмешник и заткнул большие пальцы рук за широкий кожаный ремень.
— Окстись, Демид, да ведь она у тебя порожняя бы по все дни болталась! — возразил ему сосед справа, и сразу стало видно, что они старые знакомцы.
— А ты, Федька, почём знаешь?
— Да уж знаю.
— Ха, и то верно, — улыбнулся Демид.
Служивые разомлели и прилегли, опираясь на локти. Фёдор расстегнул поясной ремень и для пущего удобства отложил свой армейский тесак** в ножнах в сторону.
— А где же вы, братцы, служили? — спросил Николай.
— В Краснопольском мушкетёрском полку, под командой полковника Усова Семёна Ивановича.
— Так вы «поляне», стало быть?
— Они самые.
— А довелось ли вам, «поляне», быть в деле под местечком Хопиш, что в Мелевской земле, лет пять тому назад?
— А как же, — ответил Демид. — Дали мы тогда прикурить туркам!
— О, так мы, выходит, ребятушки, соратники с вами. — Николай снова полез в сидор, но вынул оттуда только кисет и трубку. — Эх, жаль, тыковка у меня одинокая.
— Что ж, и ты там был?
— Я-то? Был. В Снегирёвском гренадёрском полку.
— Ну?! Так ты из высоколобых?
— Точно так.
— Вот же Бог нас водит! Доберёмся до кабака — с меня кварта ординарной, — сказал Демид.
Фёдор достал из-за пазухи кожаный кошель, туго перетянутый у горловины и протянул Николаю:
— На-ка, отведай турецкого табачку, яблочного. А что же ты нынче в зелёном ходишь?
— Благодарствую. Да ведь уволен я со службы, как, мыслю, и вы. А амуницию эту мне господин капитан справил, да неладно сделал.
— Почему ж неладно? — спросил Фёдор.
— Иль зазорно тебе, гренадёр, что по табели понижение вышло? — усмехнулся Демид.
— Не-ет, на вас, на пехоте, всякая баталия держится, вам почтение каждый выкажет, кто не дурак. А сделал все ж неладно. Мундиры-то у нас — с иголочки, а мы-то сами — потёртые, давно уж не рекруты. Так где ж это видано, чтобы старый рядович в новом ходил? Да и сапоги... — Николай махнул рукой.