Однако ж достоверно об этом узнать оказалось невозможно, так как, увидев вошедших, женщина взвизгнула, выронила инструменты своего промысла и выбежала вон.
— Доброе утро, господа... дин капитан, — поприветствовал Воронцова Колосков. — Колька, поди сюда, помоги подняться. Ты почему меня не упредил? Вишь, как ты Агриппину Никифоровну оконфузил?!
Порицая своего холопа, Александр Фёдорович нимало не беспокоился о своей наготе. Кряхтя, утвердился на ногах и послал мужика за своим платьем куда-то на двор.
— Получит десяток горячих, шельмец, — проговорил он, глубоко вздохнув. —Агриппина Никифоровна хотя и не дворянского сословия, но всё же горожанка. Неудобно, что вы меня у неё застали.
— Это моя вина, Александр Фёдорович, — сказал Воронцов. — По моему наущению он нас привел.
— Что ж, пусть пяток только останется. Но уж эти отсчитают сполна и не возражайте, — стал спорить исправник, хотя гость и не думал противиться. — У меня строго: если провинился — получи взыскание. А что, какова нынче погода? — продолжил он, возложив руки на объемное своё чрево. Казалось, Колосков был привычен вести беседы в своём натуральном виде.
— Приятная вполне.
— Ах, хорошо.
Мужик вернулся с платьем барина и начал помогать тому одеваться. Сначала исподние рубаху и портки, затем верхнюю одежду: рубашку, кафтан, чулки и прочее. Исправник, видно, всё же испытал некий конфуз от нежданного визита, и потому продолжал рассказывать о своих порядках просто ради того, чтобы не наряжаться в тишине.
— Колька получит пяток горячих, это решено, но, Георгий, я... Постой, ты помнишь, что вчера мы перешли на ты?
— Да-да, припоминаю, — слегка покривил душой Воронцов.
— Так вот, Георгий, у меня строго, но я не тиран, нет. Я человек миролюбивый, и если мой крестьянин провинился, то я тоже терплю убыток. — При этих словах он широко взмахнул рукой, показывая размер своих потерь. — Я плачу гривенник за порку! Да-с. Мой конюший исполняет роль «le bourreau»* и получает за то жалование.
— Удивительно и весьма... гм, ново.
— Да, я люблю порядок и бываю строг даже к себе. Вы, сиречь, ты вовремя изволил заглянуть, я как раз собирался в присутствие, мне надобно дать наставление городским смотрителям. Не желаешь ли составить мне компанию?
Ответ на этот простой вопрос оказался для Воронцова неожиданно трудным. С одной стороны, он всё ещё помнил о сгоревшей церкви и о губительности промедления, но с другой — да, как ни странно, он даже очень хотел взглянуть на рутинную работу Колоскова. Появились мысли, что там, в присутствии, есть что-то важное и поехать туда нужно непременно.