— Поздорову, дядька Николай, поздорову!
— А что это — дядька?
— А как же мне тебя величать? Я-то не из солдат, обращений не знаю, а ты человек здесь главный, на то и «дядька».
— Ха, ну что ж, добро, племяш, добро. Мы тебя не просто так позвали, а потому что ты человек надёжный, нам будешь верным помощником, — польстил Николай, ковыляя к задку телеги, где не было борта и проще было влезть.
— Вот это верно, правильно ты рассудил! На меня как на бревно положиться можно! Крышу поставь держать — сдюжу! — веско заверил Евсей и потряс для убедительности кулаком с зажатыми вожжами.
Кобыла, видно, успевшая дорогой задремать, вздрогнула и тронулась в тот самый час, когда Николай старался ловчее влезть.
— Едрить тебя налево! Кобылу держи, бревно надёжное!
— Тпру, стой, бедовая! — спохватился горе-извозчик.
С грехом пополам разместившись, тронулись в путь. Ехать было вроде и недалече, с версту, а вроде и не так уж близко, ведь обычно церкви строят на окраине села.
— Отчего ж ваша церковь не в селе стоит? — спросил Николай старосту.
— Место там уж больно красивое — холм круглый, будто гончар обжигал, а вокруг рощица — деревья светлые, стройные. Вот и решили, что пусть и в стороне божий дом, зато в добром месте. Да сам скоро увидишь.
— А не в тягость ли туда ходить, покойников носить?
— Не-ет, мы уж привыкли, сызмальства туда вся деревня бегает — вокруг земляничные полянки, а подальше за рощей ещё и озерцо с пескарями.
— А отец Феофаний почему при церкви жил, а не в деревне?
— Бог знает почему, не рассказывал. Огород, к примеру, в селе держал, потому как не хотел плетнями да амбарами красоту портить.
— Ишь ты, — удивился Фёдор — Как же он хозяйство вёл? А жена его как же готовила?
— Справлялись, соседи с огородом помогали. Вообще, любили его люди. Да-а... Сейчас перелесок обогнём и церковь увидим.
Евсей подгонял кобылу, стараясь за прошлый промах, и потому вид открылся путникам резко, сразу.
Словно гнилой зуб в десне, сидел на холме чёрный, кое-где обвалившийся бревенчатый остов церкви. Сам холм теперь весь был испещрён раскопами и коричневыми земляными отвалами, отчего напоминал червивое яблоко. У подножия застыли мёртвые, потерявшие листву деревья.
Тихон и Колька не спеша шли к дому исправника, и, хотя путь у них был общий, двигались они по-разному. Слуга приезжий, считай, столичный человек, преисполнился собственной важности: расправил плечи и задрал бороду, отчего плохо видел дорогу под ногами и не раз уж вляпался в разный сор, которого хватало на улицах. Слуга местный знал наперечёт все лужи и смрадные кочки на дороге, а потому вниз тоже не смотрел, а всё зачем-то старался заглянуть в глаза своему спутнику. Однако этого долго не удавалось сделать, но вот, угодив в очередную ямку, Тихон так оступился, что чуть не растянулся во весь рост.