На покой ему пора,
Ведьме вы поверьте.
Ни к чему старик в дому,
Но его уважу.
В пса цепного превращу
И на двор отважу.
Вьётся сумрак по углам,
Тень летит крылата.
Приманю я на постой
В дом к себе солдата.
В песенке было в достатке самых разных куплетов, ведьма сочиняла их походя, черпая вдохновение в прошедших летах своей долгой жизни. А нынешний её кавалер, Тишенька, он составит новые куплеты. Только напрасно она ему сегодня обмолвилась, затрепыхался сердешный, испужался. Ну да ничего, вечером же обо всём забудет. Сам забудет и барина напоит, и барин сгодится.
Кругленькие пирожки с грибами, с капустой, с мясом и всякой всячиной были готовы, осталось лишь запечь. Прасковья подставила лопату, пробормотала пару Сильных слов, и пирожки сами, смешно переваливаясь, будто дородные купчины, заползли на уготованное им место — знай переноси со стола на под*.
Теперь любушке питьё надобно составить, а то, чего доброго, сделается скорбным головою.
Ведьма сбегала вниз за травками и вернулась, ведь за сдобой следить надо. Время за работой пролетело быстро, глядь, уже и печево поспело. Ох и до чего же вкусный хлебный дух!
Только лишь вынула пирожки из печи, как в углу избы зашевелились и разошлись в стороны брёвна, открыв круглый земляной лаз, откуда сразу же вылез лохматый и грязный, и весь какой-то квадратный человечек. Домовой — не домовой, полевой — не полевой, а вовсе не пойми какой... угрюмый разве, у бабки на побегушках.
Вылез и уставился на ведьму сердито.
— Что ты опять смурной? Иль с бабой своей поцапался? — весело приветствовала его Прасковья и рассмеялась. — Передай бабке, что молодца для неё я сыскала. Не сегодня- завтра попотчую его снадобьем, тогда и приберёшь.
В ответ карлик просвистел что-то, смёл всё с лопаты в корзинку и скрылся в проходе.
— Тьфу, ни тебе здравствуй, ни тебе спасибо, — пробормотала Прасковья.
Со двора донесся лай Полкана. Сначала приветственный, а после заполошный и даже испуганный. Что такое? Кинулась к окну. У калитки мялся Тихон, а сзади стоял и оглядывал дом его барин. Да какой! Совсем не такой, что в город два дня тому назад въезжал. Солнечный огонь в глазах за версту виден! Он отодвинул слугу в сторону и ступил на двор, не обращая на пса внимания. А тот уж и лаять перестал.
«Ой, рано я его бабке сосватала, с таким и мне резону сталкиваться нет. Нет меня дома, нету!»
Ведьма опрометью бросилась запирать дверь, затем нырнула в подпол, прильнула к вьющимся по стенам корням и сказала Сильные слова. Корни пришли в движение, обняли ведьму, опутали со всех сторон, а два тоненьких побега пролезли под веки, не спеша, бережно, обвились вокруг глаз и впились в горящую зелёным светом плоть. Прасковья чуть вскрикнула, но не воспротивилась. Теперь она была со своей избой одним целым: окна — глаза, брёвна — руки.