Обитатели хутора потянулись к длинному дому, перед которым были расставлены столы, а Перещибка стал показывать да рассказывать:
— Ось цэ главный дом, його мы поставылы первым. Враз всё зробылы, в один день, а ночью уже спали под крышей.
— Как же вы... с жёнами да с детишками сразу приехали? — спросил Николай ради поддержания разговора.
— А не було тоди баб с нами. Эти все хозяюшки — местные уроженки. Кто с Берёзовки, кто с Перепашного, а есть и с Воронежской ярмарки залётные пташки.
— А вы сами откуда будете?
— От Днепра, от Запорожского войска останние казаки.
— Так нет ведь уж войска давно.
— Войска нэма, а мы есть. Жили своим хозяйством у Каменного Затона, а колы в восемьдесят втором годе русские гарнизоны наполнились солдатами, так и мы шашки в руки взяли да пошли Крым забирать.
— И как же вышло?
— Та ось так, що я теперь туточки хозяин, — рассмеялся Перещибка. — Добре вышло, добре. Глядите, цэ дома моих хлопцев, цэ овины, цэ скотный двор, а ось тут кузня.
Хозяин вёл гостей вдоль прилепившихся к тыну домов и показывал, и рассказывал, и водил руками. О каждом столбе, о каждой кадке мог он поведать историю, чем заслужил уважительные взгляды Фёдора.
Однако ж болтать сверх меры Перещибка не стал, так как знал, что долго его земляки против пустых чарок сидеть не смогут и потому, уронив последние пару слов о наковальне, повёл гостей к столам.
А те были богаты. В центре, на широкой разделочной доске, в оправе из зелени, красовалась вареная целиком свиная голова. Вокруг неё россыпью приближенных теснились тарелки с кислой капустой, вареной картошкой, свежими и солёными огурцами. Справа и слева, на почтительном удалении от царственной головы, притягивали взгляды румяными боками копчёные окорока и тоже со свитами из молодой репы, сладкой тыквы и яблок. Между главенствующими блюдами протянулись уж порубленные толстыми кольцами кровяные колбасы с чесноком и перцем, жареные и варёные куски мяса в горшках, караваи хлеба.
И конечно, между снедью целили в небо высокими горлышками вызволенные из глубоких холодных подвалов бутыли горилки.
Широки праздники в конце лета, и казацкий голова не поскупился на угощение.
От такого пира у гостей загорелись глаза, а Перещибка первым поднял чарку.
— Вот що я скажу, пани та панове. Трудное выдалось лето, пришлось нам вспоминать, с какого боку за саблю держаться. Ха, алэ мы и нэ забувалы! — И Перещибка потряс кулаком под одобрительные возгласы своих казаков. — Беда не ходит одна, и после ратного дела свалилась на нашу голову нечистая сила, с которой честным железом совладать мы нэ можемо. И хотя чертовщина ще нэ отпустила наш хутор, уже есть надия. С Господнего произволения гости наши прошли сквозь поля прямо к нам на допомогу! Потому первый глоток зелена вина выпьем за нашу православную веру, за небесных заступников, за святого Петра и всё небесное воинство!