Отлично знавшая, как дорожит своим временем муж, Надя так была обрадована этой готовностью его ей помочь, что, хоть и была в слезах, бросилась его целовать. И на другой уже день они поехали в Севастополь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Поезд пришел туда в шестом часу вечера.
С вокзала на извозчике отправились сначала в гостиницу Киста, старый трехэтажный дом, выбеленный еще до войны в светло-зеленый тон, но теперь очень неприглядный, выцветший, с подтеками.
Хорошо в этой гостинице было только то, что стояла она недалеко от Графской пристани, Морского собрания, Приморского бульвара. Хорошо было и то, что нашелся в ней свободный номер, хотя и очень невзрачный, убого обставленный, на третьем этаже.
Гостиница эта возникла здесь еще с тех времен, когда Севастополь начал отстраиваться в семидесятых годах после Крымской кампании. С третьего этажа видно было всю Большую бухту, в которой стоял флот, и Алексей Фомич тут же, войдя в номер, обратился к коридорному:
- А что, любезнейший, можете вы мне показать, где стоит корабль "Императрица Мария"?
Коридорный, человек еще не старый, но какой-то весь выжатый, желтый, худой, бритый, лысый, с судачьими глазками, почему-то сначала оглядел всего Алексея Фомича и Надю, потом склонил небольшую головку свою на правый бок и ответил не без серьезности:
- "Мария" называется дредноут, а стоит вот, куда покажу вам пальцем.
Алексей Фомич прищурил глаз, чтобы точно продолжить линию указательного пальца коридорного, и спросил:
- Это, значит, длинный такой и низкий?
- Осадку, действительно, имеет он низкую, а что над ним повыше, это называется башни для орудий.
- Где, где "Мария"? - с большим любопытством прильнула к Алексею Фомичу Надя и, когда он показал ей этот дредноут, протянула:
- Вот он какой!.. Я думала, что все-таки он более видный!
Коридорный, как будто обидясь за "Марию", кашлянул в руку и сказал, глядя исподлобья:
- Это, конечно, издаля только кажется, а близко посмотреть если, прямо страшилище!
И тут же добавил сухо:
- Документики ваши пожалуйте для прописки, а то у нас очень большие строгости ввиду военного времени.
- Очень не нравится мне тут, - сказал Алексей Фомич, когда коридорный ушел с его паспортом.
- Ну, уж как-нибудь перетерпим одну ночь, а завтра переменим... Что же, когда у Нюры никак нам нельзя: одна комната, а их двое, - отозвалась Надя и открыла окно.
- Да, смотря как сложатся обстоятельства, в чем будет заключаться наша помощь, а то, раз Нюре так плохо, пожалуй, в этот номер за целый день ни разу и не заглянешь, - попытался представить себе этот завтрашний день Алексей Фомич.