Но не все.
Талис остается. Из человека он «превращается» в алое огненное существо, чье сердце цвета лазури. Он поднимает руку и жестом манит к себе души.
Из-за деревьев показывается группа призраков и подплывает к джинну. Пламя Талиса становится багровым, и он возвращается вместе с душами умерших в Шер Джиннаат. Я слышу, как они наперебой рассказывают ему о перенесенных мучениях. Дойдя до первого дома на границе города, джинн останавливается и оборачивается к нам.
– Оставь тела убитых в роще, Бану аль-Маут, – говорит он. – С ними поступят, как полагается. Я позабочусь о том, чтобы их похоронили в соответствии с обрядами.
И Талис уходит и уводит за собой призрачную толпу.
Из города доносится пение джиннов – многоголосый хор, странная мелодия, одновременно прекрасная и жуткая. Это пение заставляет деревья печально шелестеть. Над равниной проносится порыв ветра, и снова раздается голос Маута.
«Они оплакивают Мехерью, – говорит он. – Это погребальная песнь по их павшему королю».
– Из сотен джиннов к обязанностям Ловца Душ вернулся только один. – Я смотрю в ту сторону, куда ушел Талис. – Я не выполнил обещания, данного тебе, Маут.
«Если бы не ты, все было бы потеряно, Бану аль-Маут. Один – это начало. Пока этого достаточно».
* * *
У нас сотни раненых, тысячи убитых. Призраки призывают меня, умоляют, чтобы я услышал их, пришел к ним, переправил на ту сторону. Но я должен сначала переговорить с Мамой и Шаном, с Афией и Спиро, с Джибраном и Аубарит. Во мне нуждаются факиры – лишившись большей части старейшин и вождей, они не понимают, что им делать дальше, как жить. Меня хочет видеть Квин, который лежит в лазарете с тяжелыми ранами. У меня уходит несколько часов на то, чтобы уговорить Отцов оставить на поле боя тела павших.
Но уже к рассвету армия готова выступить. Я поговорил со всеми, с кем хотел.
Хорошо. Почти.
Мы с Кровавым Сорокопутом и Мусой стоим на дороге, у границы Земель Ожидания, и обсуждаем, как действовать солдатам, если они наткнутся на «беспризорных» духов. Заметив Лайю, Муса пинает Сорокопута в щиколотку.
– Какого черта, Муса… О… Гм…
Сорокопут бросает на меня пронизывающий взгляд. «Не смей причинять ей боль, Элиас», и они быстро уходят.
– Ты не поедешь с нами?
Лайя тащит меня к деревьям. Рехмат больше нет, но Лайя по-прежнему владеет магией. В каком-то смысле королева джиннов все еще «живет» в ней. Это касается и Мусы с Кровавым Сорокопутом. Поэтому призраки не возражают против их присутствия здесь.
– Духи зовут меня.
Мне хочется взять руки Лайи, но я сдерживаюсь. Я ничего не могу сделать, чтобы облегчить расставание. Стоит ли делать его еще тяжелее.