Душистый таежный чай и пирожки, которые собрала в дорогу Анна Ивановна, заметно подбодрили всех.
В четыре часа дня каждый сел в свой трактор и завел мотор.
— Ну что, — спросил Чеботарев Митяя, — не подведет твоя техника?
— Да лишь бы тросы не лопнули, а мои звери всегда к работе готовы.
Эй, ухнем! — заорал он. — Еще разик, еще раз!
От этого крика трактора как бы сами сдвинулись с мест и медленно начали ползти назад. Но работу пришлось тут же остановить — лопнул один из тросов, чуть не разбив трактор.
Митяй громко выругался и заорал:
— По два троса прикрепите!
Решили так и сделать.
К пяти часам вечера валун чуть сдвинулся с места, а еще через час щель была такая большая, что ребята смогли через нее пролезть.
Решено было, что сначала полезет юркий Иван. Тот вылез без труда. Потом надо было вытащить Эдика. Его широкие плечи застряли в щели. На минуту Чеботарев даже испугался, что придется тащить валун вот так, вместе с Эдиком. Но тут подсказал Федор Федорович:
— А ты поерзай так, как будто вылезаешь из одежды.
Эдик начал потихоньку «вывинчиваться». С тракторов его подхватили под руки и, наконец, вытащили наружу.
Труднее всего пришлось Петру. Он подтягивался по цепям одни, ни на кого не опираясь, но вылез он бодро, и даже пытался улыбнуться. Ребят тут же уложили на одеяла и дали целебный отвар из трав, приготовленный Александром Даниловичем.
Потом их начали растирать целебной мазью, особенно руки и ноги, чтобы восстановить циркуляцию крови.
Лиза растирала Эдика, и все время плакала, а он, блаженно щурясь, смотрел на синее глубокое небо, и думал, как и все, наверное: «Солнце, небо, воздух, сосны, звери, люди, которые тебя любят, — это и есть жизнь на Земле».
Ребята были еще слишком слабы, чтобы сразу отправляться в обратный путь. Решили заночевать на месте. Парней разместили на удобных откидных сиденьях в тракторах, а остальные ютились в палатках. Пока сидели у костра, потянуло на философские разговоры.
— Вот так, у костра сидя, наверное, наши далекие предки десятки тысяч лет назад осознали себя чем-то отличным от остальной природы. Вот есть земля, небо, звезды, травы, звери, и есть Я, человек, который все это осознает. И, если все существует, а я осознаю, то Кто все создал, и как я осознаю? — загадочно спросил Шамшурин.
— Ты не шаман, ты — философ, — усмехнулся Чеботарев.
— Нет, меня, да и всех ученых, всегда интересовало одно — когда человек осознал себя впервые, и, осознав, что он почувствовал.
Ведь, знаешь, искусствоведы говорят, что пещерные рисунки, найденные в Африке или в Европе, по качеству исполнения и по точности воспроизведения ничуть не уступают современному искусству. Выходит, человек, как только стал человеком, стал мыслить, думать, созидать. И мыслить и думать — это означает словесные категории, а изображать то, что уже назвали и сказали, но написать еще не могли.