В кустах, облепленных пауками, Ходжа Озбей обнаружил гору пластиковых бутылок. Кто-то заботливо упаковал их в пакет с надписью «На здоровье». Этим воспользовались пауки. Отбив бутылки у пауков, Ходжа издал торжествующий вопль. Вопль был таким, будто он столкнулся с бандой головорезов, а сам был при этом вооружён. Он орал на всю набережную, пока не сдал бутылки в ночной магазин, где отходя от кассы, принялся швырять деньги на ветер, вздумав потратить их на сигару и шампанское «Красная шапочка». Но продавец сказал, что ни о какой «Красной шапочке» и речи не может быть. Кроме того, Ходже пришлось выслушать проповедь по поводу курения. В конце концов, по совету продавца, он ухнул часть денег на сладкую имитацию маленьких бургеров. Бургеры казались сделанными из тянучки, но на самом деле это был чистый гудрон Вместо трёх центов сдачи, продавец протянул Ходже фильтр от кофейной машины:
— Смотри не усрись. — хмуро сказал он, вычёркивая тянучки из ценника.
«Красную шапочку» удалось купить в другом магазине, где Ходжа убедил продавца, что сохранит бутылку до совершеннолетия. Бутылка шампанского требовалась ему лишь «для ощущения целостности вечера». Я осторожно спросила, что он имеет в виду. Как должна повлиять на целостность вечера «Красная шапочка»? Ходжа и сам толком не знал. Просто надеялся, что с бутылкой шампанского уж точно всё будет тип-топ.
Ладно, хоть маленьких бургеров из тянучки он набрал, хоть отбавляй. Есть хотелось так, что сосало под ложечкой. То, что эту мелочь так обожала Рената, меня уже не смущало.
Мы сидели на мокрой набережной и лопали резиновые бургеры. Поглядывали на запечатанную бутылочку «Красной шапочки». Пытались понять, что такое «целостность вечера». Бутылка была мутно зелёной? c красной фольгой на горлышке. Странно, но от неё и вправду создавалось праздничное настроение — скажем, как от рождественской ёлки или тыквы на Хэллоуин. Да и тянучка оказалась вполне себе праздничной. По мне, так это и была настоящая репербанская пища. В отличие от биологически безупречных маленьких бургеров, которые любит Рената Колицер, наши бургеры были просрочены до такой степени, что Ходжа мог спокойно наколоть ими дров или спилить пару ореховых кустов рядом со школой.
Когда разговариваешь о всякой ерунде, не обходится и без разговоров о смысле жизни. Во время такого разговора, Ходжа прибодрил меня, сказав, что не только я не в силах понять истинного смысла того, что творится последнее время в жизни на Санкт-Паули.
Вот, скажем, Ходжа Озбей. Он ведь не всю жизнь провёл на Репербане и даже в Гамбурге жил не всегда. И он тоже не всё понимает с первого раза. Кроме него ни черта не понимают здесь Олли и Бюдде (это уж совсем по секрету). Они не живут на Репербане с рождения — один из Берлина приехал, второй аж с нидерландской границы в Вестфалии. И поэтому тоже не догоняют. Один лишь Барсук в Гамбурге родился и вырос — по крайней мере, рос до своих двенадцати лет. И ходит он в верхнюю школу, а не в нижнюю. Может, поэтому, Барсук никогда не загружает себя вопросами. Живёт, как живётся и всё тут. Наш Барсук никогда бы не стал и думать о жизни. Из меня же с Ходжей экзистенциальные вопросы попёрли, едва только мы начали разговор по поводу традиционного репербанского образа жизни.