Дверь открылась, и на пороге оказался высокий толстый мужчина с очень добрым и приятным лицом. Широкая улыбка комкала его раскрасневшиеся щеки и сужала обычно огромные темно-серые глаза. Он с радостным вздохом распростер руки и с ним же и все еще молча шагнул в квартиру.
— Дина, Диночка! Что же ты так медленно крадешься, — он сразу стал раздеваться и картавить. Ответа он, видимо, не очень ждал, поэтому совсем не заметил, что хозяйка все еще стояла в проходе, держась за дверь.
В еще открытый лифт, что был прямо напротив двери в квартиру скользнула болезненно худая, ссутулившаяся девушка. Она развернулась лицом к Дине, створки все не закрывались. Нервно взъерошила черные короткие волосы, дернула плечами, поежившись, наверное, от получившегося сквозняка и потеребила рукав черного пальто. Злобно взглянула на Дину.
А двери лифта все-таки закрылись.
— Дина-а, Дина! Ты чего? Спишь на ходу?
Девушка вздрогнула. Нерешительно вернулась в квартиру, повернув ключ несколько раз.
— Там… знаешь, девушка. Какая-то странная. Я ее видела уже, мне кажется. Но точно не тут.
— Какая девушка? Ты сама говорила, что соседи до марта на Кипре, — толстяк хохотнул, — она что, с другого этажа прибежала, чтоб только здесь в лифт зайти и тебе показаться?
— Показаться? Может… может и да, может и показаться.
Мужчина неодобрительно покачал головой и по-хозяйски достал с обувной стойки уродливые мужские тапки.
— Да, да, ты проходи. Тебе чай, наверное, налить?
Гость прошлепал резиновыми тапками по длинному коридору в гостиную. (Дина перебежками пустилась за ним, отчего-то страшно нервничая.) Подошел к столу и поводил компьютерной мышкой, чтобы ожил экран ноутбука.
— Ну? Написала что-нибудь? Ты сама меня звала к сегодня к двенадцати! — мужчина нагло открывал и закрывал вкладки, — Ба-а! — он поднял голову от экрана и уставился в окно — Что это ты тут наприцепляла?
Дина проводила глазами его взгляд и попыталась всмотреться в ту же точку. Ничего в ней не найдя, недоуменно посмотрела в лицо гостя. Тот отодвинул сильной рукой стол и просочился кое-как между ним и стеной с балконом и окнами.
— Окна, Дина! Окна! И весь балкон! Что это?
Дина безуспешно вслушивалась и всматривалась в ускользающую комнату. Ей подумалось, что она еще не проснулась от писем. Строчки крутились в голове и произносились Ритиным голосом. Он мешал ей слышать, сливался в странную мелодию и как будто становился громче и смазаннее с каждой нотой.
«Ничего не слышу, только музыка из строчек. Я, наверное, сегодня оглохла. И, наверное, вот что-то такое слышат глухие, не зная, что это не тишина, а музыка самая настоящая,»