— Ну, тогда спасибо, Макар Валерьянович.
— Не на чем.
На том и расстались.
Глава 14. Дорога к цели экспедиции.
Двинулись по просёлочной дороге цепочкой, по двое, между сопок, на запад, казаки впереди с карабинами за плечами и шашками на боку. Лошади шли шагом. Каждый седок, кроме казаков, вёл в поводу за собой ещё и вьючную лошадь.
Какое же это мучение ехать на лошади, особенно когда не умеешь!
Казаки качались в сёдлах, курили, переговаривались между собой и не оглядывались, полагая, что там всё в порядке, а может быть просто, что бы ни смущать городских неумех.
А городским было плохо — они отбили себе всё, что могли отбить и натёрли всё, что могли натереть, спины болели. Пилипчук сказал, что бы спины держали прямо, но как это сделать с непривычки-то? Это же надо постоянно помнить, что спину надо держать прямо, к седлу прижиматься как можно плотнее и двигаться в такт движению лошади и ещё и управлять ею. А слепни? Это же ужас! На пыль, жару и пот по спине — можно не обращать внимания, это уже мелочи.
Свернули на север, на право, на тропинку между сопок, и, вскоре, у ручья казаки решили переночевать. Длинный день искателей сокровищ клонился к вечеру. Из последних сил разбили лагерь на поляне, почистили и напоили лошадей, сварили кашу на ужин, после чего разбрелись по палаткам и заснули крепким сном.
Сон пролетел как одно мгновение, казалось, вот только глаза закрыли и вот уже солнце высоко, пора вставать. Хотя и выспались, но была бы их воля, ещё бы спали, но казаки торопили. Они встали раньше всех и уже успели сварить кашу. Искатели сокровищ поднимались с не охотой: всё тело ломило, между ног жгло, ходили в раскоряку. Казаки только посмеивались, на них глядя.
— Ни чё, пройдёт! — сказал младший вахмистр Спиридон Вязов. — Пять вёрст осталось вам, как ни то промучаетесь, а там пешком ходить будите. Тут ехать всего ничего, собираться дольше будете. А нам-то подальше будет, только за полдень дома будем.
Котелок с гречневой кашей на воде, сдобренной конопляным маслом, поставили меж брёвен, на которых сидели, на белую тряпицу положили нарезанный ломтями чёрный хлеб. Все уселись вокруг каши.
— Каша, ты каша, мать ты наша — сказал старший урядник Авдей Черкашин, — какая ты гУстая, какая ты вкусная, от тебя и солдатики подпрыгивают.
Казаки размашисто перекрестились и взялись за деревянные ложки, посмотрели на своих сотрапезников, те креститься явно не собирались.
— Это что ж? Все нехристи, что ль?
— Нет — ответил Суздальцев, — все крещёные, кроме Якова, он еврей.
— Но в Бога таки верю — откликнулся Гуревич.