Что касается содержания предложенного мною толкования Послания к Римлянам, то я должен признаться, что сейчас, как и три года назад, для меня было более важным действительное, а не так называемое все Евангелие, поскольку я не вижу иного пути ко всему Евангелию, кроме как через постижение действительного, которое еще никому не открывалось одновременно со всех сторон. Обычные пустые речи и книги обо всем Евангелии, которые равномерно охватывают веру, любовь и надежду, небо, землю и ад в прекрасной пропорции, я считаю мало назидательными. Я не обвиняю никого, кто от имени христианства хочет сказать нечто иное, чем сказанное в этой книге; самое большее я спрошу его, как он минует все сказанное здесь. Паулинизм всегда находился на грани ереси, и можно лишь удивляться тому, насколько абсолютно безобидно и непредосудительно большинство комментариев на Послание к Римлянам и другие послания Павла. Почему «лишь»? Вероятно, потому, что тем самым рассмотрены «неприятные вопросы» согласно рецепту Вернле. Детей в богословии (конечно, я имею в виду студентов) в этот раз я сам хотел бы, упреждая Вернле, попросить читать книгу очень осторожно, не слишком быстро, не без проверки моего перевода греческого текста и использования других комментариев, и, пожалуйста, лучше всего не «восторженно»: речь идет о серьезной и в полном смысле слова критической работе, которую в этом случае необходимо проделать. К. Мюллер-Эрланген (K. Muller-Erlangen) правильно отметил, что эта книга может фатально действовать на незрелые души. Тот, кто желает упрекнуть меня в этом, пусть примет в расчет, что из-за опасности христианства его светильник постоянно помещали под спудом. Может быть, прав Шпренгель (Sprengel), говоря, что мы вступаем в «железный век», и тогда необходимо не дать богословию и богословам почувствовать это?
В самом разгаре моей работы в свет вышла книга Гарнака о Мар-кионе. Тот, кто знает ее, и всего лишь пролистает мою книгу, сразу же поймет, почему я должен ее упомянуть. Ряд поразительных параллелей насторожили и меня, когда я прочел первые рецензии на этот труд. Однако я хотел бы попросить более пристально взглянуть на обе книги и не восхвалять или порицать меня слишком быстро как мар-кионита. Это было бы неверно в самых принципиальных моментах. Юлихер еще до появления книги Гарнака поставил меня в один ряд с Маркионом, сам Гарнак - с Томасом Мюнцером, и Вальтер Келлер (Koehler), если я не ошибаюсь, - с Каспером Швенкфельдом (Schwenkfeld). Тогда в этой связи можно задать вопрос: нужно ли навешивать, как это любят делать историки богословия, древние и не очень древние еретические ярлыки, прежде чем они сами разберутся по этому поводу между собою? Как тот, в чей адрес в этот раз выдвинуто подобное обвинение, я удивлен тому, как необычны эти различные номинации трех исследователей.