«Но через их падение происходит спасение язычников». Бедствие и вина церкви есть момент этого невидимого «пути» Бога от отвержения к избранию, от «нет» к «да», от Исава к Иакову, от фараона к Моисею, в котором Он осуществляет свою суверенную свободу, в котором Он обнаруживается сам, в котором Он примиряется с миром (9:22-23), но именно поэтому не есть и последняя данность, не есть метафизическое «второе» наряду с Его праведностью и славой, но Его вечная праведность и слава во времени, Его желание помочь всем, окутывающее надежду церкви облако гнева. «Его гнев длится мгновение, а благодать Его - всю жизнь; весь вечер длится плач, но наутро - радость» (Пс 29:6). Отвержение существует лишь как тень света избрания. «Нет» Бога - это неизбежно обращенная к этому человеку в этом мире обратная сторона «да» Бога. Исав - потому Исав, что он не Иаков. Невидимое ожесточение фараона, как и невидимое призвание Моисея, служит доказательством одной и той же силы Божьей. Человек, принимающий откровение Божье, со всем бедствием и виной, которые оно приносит с собой, должен выступать вместо человека, который принимает откровение Божье и в этом имеет свою надежду. Первый из них - это Израиль, это церковь. В их несостоятельности, в их катастрофе рождается второй. «Через их падение происходит спасение язычников». «Где умножился грех, там преизобиловала благодать» (5:20). Избрание - это неслыханным образом возможное и действительное спасение человека от неизбежной участи отвержения. Божественное «да» может существовать только в изменении Его «нет». Иаков - это Иаков, поскольку он - не Исав. Не существует призвания Моисея, которое не было бы призванием неисцелимо ожесточившегося фараона. Таким образом, через падение церкви совершается спасение язычников. Но как оно происходит? В сохранении божественной благодати над всей человеческой неправедностью. У нее (у праведности Божьей) на пути стоит не столько вопиющая к небу человеческая неправедность язычников, сколько человеческая праведность церкви. Этот относительный (и негативный) контраст к церкви, таким образом, есть плодотворный момент язычества. Лишь так, и никак иначе, язычники оправданы по отношению к церкви. Через то, что Бог желает снова и снова показать свое единовластие по отношению к церкви, через то, что человеческое дело церкви снова и снова должно разбиться в Боге, все это изменяется в пользу «внешних»; через то, что церковь распинает Христа, спасение приходит к язычникам.
«Чтобы возбудить ревность и в них самих» (9:19). Описанная связь позволяет возникнуть мысли о метафизической противоположности психологических индивидуумов - «внешнего» и «внутреннего» -лишь для того, чтобы она сразу же снова исчезла. Оба они являются носителями, инструментами, объектами одного божественного действия. Как божественная возможность избрание - это всегда также возможность отвергнутых. «Да» Бога освещает и самые темные глубины Его «нет» именно потому, что оно так радикально, именно потому, что оно - это божественное «нет». Память о Боге Иакова - это провоцирующее предпочтение Иакова и для Исава. Божественному истоку призвания Моисея причастен и фараон в своем ожесточении - даже если бы это происходило лишь через «ревность», через глубокое беспокойство, которое обязательно означает для отвергнутых бытие избранных, то есть демонстрация божественной свободы и благодатное избрание. Именно эта ревность, это беспокойство, говоря по-человечески, есть надежда церкви, последнее слово, которым в субъективных категориях может быть описано то, что случится и должно случиться с неизбранными людьми. Для того церковь «спотыкается», для того существует ее неудача, ее недостоверность, окружающий ее невольный юмор, глубоко скрытое бедствие Иосифа