Не оставайтесь никому ничего должны, кроме взаимной любви! Ибо любящий другого исполнил закон. Ибо заповеди «Не прелюбодействуй! Не убивай! Не укради!» и все остальные заповеди достигают высшей точки в этих словах: «Возлюби ближнего своего как самого себя!» Любовь не причиняет ближнему зла. Поэтому любовь есть исполнение закона. И поступайте так в познании момента (in Erkenntnis des Augenblicks): настал час пробудиться ото сна. Ибо ныне наше спасение ближе, чем тогда, когда мы уверовали. Ночь прошла, день же приблизился. Поэтому оставим дела тьмы, облечемся же в оружие света. Будем шествовать в самообладании, как если бы уже был день: Никаких пиров и попоек! Никакого сладострастия и разврата! Никаких ссор и споров! Но облекитесь в Господа Иисуса Христа и не следуйте стремлениям плоти для удовлетворения ее страстей!
«Не оставайтесь никому должны ничего, кроме взаимной любви!» «Не оставаться должными!», или, другими словами, «не сопротивляться!», «не искать решения на основе зла путем отрицания и разрушения!» -это смысл всех странных возможностей бездействия, которые мы представили как «негативные возможности» (12:16-20) и, наконец, в их совокупности, как «великую негативную возможность» (12:21-13:7). Кроме - и здесь мы снова, пробивая брешь в нашей собственной стене, возвращаемся от демонстративного бездействия к демонстративному действию, к «позитивным возможностям» (12:9-15), - кроме взаимной любви! Мы должны любить каждого человека. Отсутствие любви никоим образом нельзя обосновать тем, что мы якобы можем засвидетельствовать в царстве теней зла о грядущем мире лишь путем бездействия. Дело любви, конечно, должно осуществиться в этом царстве теней; ибо она не подлежит закону зла. Протест против течения этого мира необходимо произнести, его нельзя опустить. Мы помним: позитивно-этично то действие, которое не вписывается в «образ мира сего» (12:2), которое, будучи абсолютно скрытым в рамках этого мира, свидетельствует об инаковости Бога. Мы называем любовь «великой позитивной возможностью» на том же основании, на котором мы назвали «подчинение» «великой негативной возможностью»: речь идет снова не об отдельных актах, но о совокупности всех называемых (протестуя при этом!) «позитивными» этических возможностей, речь снова идет о смысле всеобщей этической позиции. Мы называем любовь «великой позитивной возможностью» потому, что в ней проявляется революционный смысл всей этики, ибо в ней речь действительно идет об отрицании и разрушении всего существующего. Именно она окончательно делает неправым и реакционера, несмотря на неправоту, в которой пребывает революционер. Если мы любим друг друга, то мы не можем желать сохранить существующий порядок вещей, и тогда мы творим в любви новое, низвергающее все старое. Итак, мы будем сейчас вести речь об этой бреши в стене непостижимого бездействия, о еще более непостижимом действии любви.