Относительному подобию Божьему, по крайней мере, некоторых людей? Нет, напротив: «нет никого праведного, нет ни одного».
Наличию существенной глубины бытия, существенного жизненного опыта среди нас, людей? Нет, напротив: «нет разумевающего». Трогательному образу тихой праведности или пламенного поиска Бога великих свидетелей истины, например «молитве»? Нет, напротив: «нет никого, спрашивающего о Боге».
Чему-то первозданному, здоровому, истинному, оригинальному, движимому интересом, идеальному, характерному, любвеобильному, умному, штурмующему небо, простому, добротному в той или иной личности и ее делах? Нет, напротив: «все уклонились, все до одного стали негодными. Нет никого, делающего добро, нет ни одного».
Может быть, это некие тем или иным образом еще более прекрасные человеческие способности и достижения духовного или мирского, внутреннего или внешнего, сознательного или бессознательного, действующего или страдающего, теоретического или практического свойства? Нет, напротив: «гортань их — открытый гроб, они обманывают языком своим, змеиный яд на губах их, уста их полны проклятия и горечи». Именно так в конце концов необходимо рассматривать мысли и слова человека. «Ноги их спешат на пролитие крови, разрушения и бедствия на путях их, и они не познали пути мира» - это нужно сказать о трудах и делах человека.
«В очах их нет страха Божьего» - именно это показывает, этому учит история. Страх Божий как таковой никогда не видим, не осязаем, никогда в прямом смысле слова не «реален» в этом мире. Он не воспринимается исторически и психологически. То, что мы воспринимаем, - это всегда не страх Божий. Так написано: Иов 14:4; Пс 13:1-3; 5:11; 139:5; 9:28; Ис 59:7-8; Пс 35:3. Разве написавшие все это мужи и те бесчисленные люди, которые вместе с ними думали и говорили то же самое, не видели никакой позитивной составляющей в человечестве? Конечно же, видели! Они не оспаривают ее. Они также могут благодарно признать и восхвалить все позитивное, если речь идет об оценке религии, морали и культуры в их самоценности, в их значении в рамках мира. Однако их тема, подлинная тема истории -это ни опровержение, ни подтверждение человека в самом себе, но осознание проблематики, в которой человек находится по отношению к тому, что он не есть, - к Богу, своему вечному источнику. Именно отсюда возникает радикальность их атаки! Эта атака не имеет ничего общего с относительной критикой в отношении религии, морали и культуры, однако именно поэтому она не может остановиться на относительном признании того, на что претендует все человеческое в своей основе. Ее беспокойство происходит из глубины, которая находится намного глубже, чем повседневное волнение и именно поэтому гонится за покоем, который не знаком повседневности человека. Ее «нет» настолько всеобъемлющее потому, что оно вытекает из всеобъемлющего «да». Сущность людей, совершающих эти нападки, составляет не пессимизм, не самотерзание, не пустая радость отрицания, но именно яростное неприятие иллюзий, решительный отказ склониться пред никчемностью, настойчивый, односторонний поиск существенного, полный отказ от любых попыток уклониться от действительного положения вещей между Богом и человеком, ярко выраженное нежелание быть введенными в заблуждение какой бы то ни было другой истиной в отношении Истины, перед которой все человеческое понимание жизни должно прекратиться, чтобы начаться с ней заново. Они признают правоту материалистического, профанного, «скептического» мировоззрения, которая в принципе правомочна, и этим окончательным отказом прокладывают себе дорогу к познанию самого Бога и тем самым к познанию вечного смысла мира и истории. Позиция Творца и вечный смысл творения никогда не были поняты где-либо, кроме как в отрицании творения. Об этом говорит нам история.