– Вот и вся разгадка, – пожал плечами Гиш.
– Вы полагаете? – изумился Фронтенак, переглядываясь с Маниканом.
– Ну, конечно. Король обидел орден, а во дворце немало иезуитов. Отсюда и угрозы, и слухи о войне.
– Чёрт возьми! – выдохнул поражённый Фронтенак. – Я бы ни за что до такого не додумался. Когда же научусь я распутывать эти клубки?
– Для этого вам надо бы пожить с полгода в Сен-Клу, – вежливо заметил Гиш.
– Вы правы, граф, вы правы. Но позвольте мне уйти: я хочу поделиться этими соображениями с главным ловчим.
– Пожалуйста, господин маркиз, – поклонился де Гиш, и только тут заметил Маликорна, скромно стоявшего в стороне. – О, господин де Маликорн, вы, я вижу, тоже не рады посещению Версаля?
– Не очень, граф. Я нахожу, что двор много потерял с отъездом принца.
– Разумеется, здесь теперь не хватает нас, – важно заявил Маникан, выпятив грудь и подняв тем самым кружевное облако своего жабо едва не до бровей.
– Всё же сейчас мы здесь, – сказал граф. – Постараемся же хорошо провести время.
И он удалился, оставив приятелей вдвоём. Взглянув друг на друга, они одновременно спросили:
– Вы слышали новость?
И оба, сражённые совпадением, замолкли. Затем Маликорн молвил:
– Что ж, говорите первым, милый друг.
– Охотно. Король сегодня назначил нового капитана мушкетёров.
– Это пустяки.
– Пустяки, вот как! Вы, замечу, непомерно взыскательны по части сообщений, друг мой. И вам даже не интересно узнать, кто он?
– Совершенно неинтересно.
– Нет, позвольте! Это господин де Лозен.
– Чего ещё было ожидать? Вместо одного храброго гасконца король поставил другого – чуть менее храброго, зато куда более гасконца. Повторяю: это пустяки, дорогой друг!
– Послушаем вашу новость.
– Вот она: король сделал Луизу де Лавальер герцогиней, да ещё и признал её дочь.
– Восхитительно! Это значит, что ваша протеже снова на коне?
– Ничуть. Говорят, её со дня на день отлучат от двора.
– Бедняжка Луиза! Бедный Маликорн! Вот и плакали ваши двадцать пистолей. Радуйтесь, что, по крайней мере, мадемуазель Монтале не доставляет вам хлопот.
– О, не говорите так, друг мой.
– Что я слышу? Вы несчастны?
– Напротив, я очень счастлив. Но именно счастье, оказывается, самое хлопотное из дел.