После ухода медиков, гардеробмейстеров и цирюльника следовал выход принцев крови. Этим утром перед королём склонились Филипп Орлеанский, принцы Конде, Конти и герцог Ангулемский. Глядя на них, Людовик облачился в платье, поданное камергером. Затем обратился к герцогу Орлеанскому:
– Мы рады снова лицезреть вас поутру, брат. Вы не балуете нас своим вниманием: скоро дойдёт до того, что мы будем вынуждены сами наезжать в Сен-Клу, чтобы повидать вас с принцессой.
При упоминании о супруге красивое лицо принца затуманилось. Однако он без промедления отвечал:
– Если милость вашего величества простирается до такого упрёка, то мы с принцессой готовы более не покидать вас.
– И вы согласны пожертвовать своим уединением?
– Нет такой жертвы, которую я не принёс бы безропотно на алтарь служения королю.
– Мы тронуты вашими словами. Но ведь вы, кажется, вполне счастливы в Сен-Клу?
– Вполне, государь. Ведь, где бы я ни находился, я всегда остаюсь вашим преданным слугой и любящим братом.
– Тогда не о чем больше говорить. Если вы довольны, то довольны и мы. Мы ценим вашу привязанность к нам, Филипп, но не можем позволить вам отречься ради неё от семейной гармонии и друзей.
– О, друзья…
– Забудем об этом. Просим только не покидать двор до переезда в Фонтенбло. Мы отправимся туда с первым снегом.
– Могу ли я обратиться со смиренной просьбой к моему брату?
– Бог мой, ну разумеется. О чём вы хотите просить нас? Говорите смелее.
– Один из моих лучших друзей имел неосторожность навлечь на себя ваш гнев.
– Да неужели?
– Именно так, государь. Мне доподлинно известно, что он искренне раскаялся и жаждет лишь одного: броситься к ногам вашего величества с мольбой о прощении.
– Уж не о господине ли де Гише ведёте вы речь? – улыбнулся король, прикидываясь простаком. – Полноте, ведь мы давно простили его. К тому же именно вы, брат мой, вызвали у меня предубеждение против него, и раз теперь самолично просите, то мы не видим никаких препятствий.
– Но, государь…
– Мы прощаем вашего друга, Филипп. К тому же за него просил и барон де Лозен.
– Признателен вам, однако…
– Графу можно от души позавидовать: у него прекрасные заступники.
– Это не Гиш.
– Не он? – деланно изумился Людовик. – Но мы не видим, за кого ещё вы можете так хлопотать.
– Я прошу за шевалье де Лоррена.
– И напрасно.
– Напрасно, государь?
– Да, совершенно напрасно. Шевалье не только не появится никогда в вашем доме, но и вовсе не вернётся во Францию. Это давно решено, брат, и мы сожалеем, что вы высказали единственную просьбу, которую мы вынуждены отклонить.