– В прошлое?
– Да, лет на семь назад.
– А! – невольно вскрикнул побледневший король, взглядом пытаясь вырвать тайну из самого сердца собеседника. – Ваши воспоминания о герцоге простираются на семь лет назад?
– Именно так, государь.
Людовик прикрыл глаза, ощутив приступ внутренней дрожи. Перед ним промелькнули образы его брата-близнеца и Фуке, томящихся в темнице. Затем снова посмотрел на чёрную фигуру, стоявшую перед ним, и мгновенно успокоился: Кольбер не мог знать роковой тайны.
– Что ж, вернёмся в прошлое, сударь, – попробовал улыбнуться он.
– Я припоминаю, что семь лет назад беседовал с одной из прежних приятельниц Арамиса. Вы понимаете, государь, что, называя герцога д’Аламеда его боевым прозвищем, я лишь стараюсь быть точным.
– Не беспокойтесь, сударь. Итак, эта женщина была любовницей герцога в те времена, когда сам он был мушкетёром Арамисом?
– Верно, государь. Эта дама сообщила мне много любопытного из жизни своего возлюбленного.
– Видимо, что-то компрометирующее?
– Наоборот, ваше величество, чрезвычайно лестные вещи. В её устах Арамис уподобился античным героям, воспетым Гомером.
– Понимаю. Влюблённые глаза в каждом могут различить Аякса.
– Скорее Улисса, ваше величество. Однако, справедливости ради, должен добавить, что целью этого рассказа было погубить ваннского епископа.
– О, женское коварство! Ну скажите, может ли быть что-либо прекраснее любви красавицы?
– Затрудняюсь с ответом, государь.
– Но вы, вероятно, сумеете ответить мне, есть ли что-то более ужасное, чем месть оскорблённой женщины.
– По чести, нет ничего ужаснее, ваше величество: та дама воистину была исчадием ада.
– Её имя, сударь, – потребовал король тоном, не терпящим возражений.
– Мария де Шеврёз.
– Да неужели?! Вы встречались с герцогиней? Но позвольте, семь лет назад она давно лежала в могиле.
– По-моему, государь, она была достаточно жива для того, чтобы свести в могилу многих других.
– А вы, сударь, знали ли вы о том, что Шеврёз ненавистна мне, как была ненавистна и моему отцу?
– Я слыхал об этом.
– Выходит, вы знали – и тем не менее тайно сносились с ней!
– Поверьте, государь, что это было сделано мною с единственной целью сокрушить ваших недругов.
– Слова, сударь, пустые слова! – запальчиво восклицал Людовик, перед которым снова встала тень его брата Филиппа.
При этом он с такой силой сжал кулаки, что Кольбер, не подозревавший истинной причины королевского гнева, невольно содрогнулся и прерывистым голосом произнёс:
– Мне казалось, я приложил достаточно усилий для того, чтобы мои слова не подвергались беспочвенному сомнению. Мне казалось, что я верный слуга короля и его дела. Но если это не так, если я заслужил его немилость, то готов…