В своей политической практике консерваторы выступали, например, против трактовки французской «Декларации прав человека и гражданина» как универсальной модели, ставя под сомнение пользу такой «абстракции» даже для страны, которая сама ее создала. В общественной теории они ставили под сомнение пользу вообще всех общих принципов. «На тему нравственности и политики, – писал Бёрк в „Обращении новых вигов к старым“ (Appeal from the New to the Old Whigs), – нельзя утверждать ничего разумного, что имело бы всеобщее применение. Чисто метафизическая абстракция здесь ни при чем. Линии нравственности не подобны идеальным линиям математики. ‹…› Здесь допустимы исключения; нужны модификации, которые никогда не происходят в результате логических процессов»[358].
Критика просвещенческих концепций человеческой природы
Эта обращенная против всяческих «абстракций» концепция социальной науки соединялась в консервативной мысли с двумя важными предпосылками. Во-первых, ее приверженцы утверждали, что человеческая природа слагается как из рациональных, так и – прежде всего – иррациональных элементов, которые никоим образом нельзя предвидеть, покорить и даже точно описать. Человеческим поведением управляют не только сознательно принимаемые решения, не только рефлексия и расчет, но и, прежде всего, чувства, привычка, обычай, вера, пример и т. д. – словом, предшествующий любому рассуждению предрассудок (то есть то, что существует до суждения). Проблеме предрассудков много внимания посвятили писатели Просвещения, видя свою задачу в их преодолении. Даже Монтескьё – проявлявший такое понимание проблематики предрассудков и обычая – прежде всего, был озабочен тем, как создать хорошее, а значит, максимально разумное законодательство.
По мнению консерваторов, ограничение роли предрассудков не является ни возможным, ни рекомендуемым, ибо на них опирается вся общественная жизнь, нравственность и т. д. Без них общество перестало бы существовать, превратившись в беспорядочное собрание индивидов-атомов, неспособных на какое-то постоянное сотрудничество. Концепцию (и идеал) человека как существа мыслящего заменили концепцией (и идеалом) человека как существа, прежде всего, чувствующего. Во-вторых, они рассматривали эту иррациональную человеческую природу как явление, зависящее от места и времени, иную в каждой стране и в каждую эпоху. Некоторые, впрочем, усомнились в самом понятии природы, пользуясь термином «природа» только для определения эмпирически данных людям черт, которые не обязательно были даны всем людям. Жозеф де Местр писал в «Размышлениях о Франции»: «Нет на свете людей. Видел я в своей жизни французов, итальянцев, русских ‹…› Знаю даже благодаря Монтескьё, что можно быть персом. Что касается человека, заявляю, что никогда его не встретил, если он существует, я о нем ничего не знаю»