Настроение было у всех сосредоточенное. Думалось, долго ли удастся Каменеву продержаться? Когда теперь придется встретиться? Когда-то и мы поедем в Россию? Каждый втайне мечтал о России, тянуло туда неудержимо. Мне по ночам все снилась Невская застава. Говорить на эту тему мы избегали, а про себя каждый об этом думал».
Второго марта 1914 года Ленин писал Инессе Арманд: «У нас еще тяжелое время: газеты нет. Чувствуется «перелом» всей системы работы после отъезда Каменева, а к чему идет новое, как наладится, не видать». Однако при Каменеве положение в «Правде» улучшилось. Несмотря на то что ее периодически закрывали власти, она снова начинала выходить под другими названиями. Троцкий писал, что теоретический уровень ее материалов возрос. А Луначарский отмечал, что «как публицист, как газетный работник, как литературный критик Каменев играл заметную роль вообще в русской литературе и очень большую в нашем большевистском кругу. Его статьи в «Правде» и в нелегальной большевистской литературе шли непосредственно вслед за ленинскими, по какой-то простой меткости их слога и их внутреннего строения, а в то же время его критические этюды бывали иногда изысканны, может быть, даже несколько чрезмерно. Они всегда очень остроумны, определенны в своей главной мысли и изящны по внешности». Тут, конечно, можно было бы и поспорить с Луначарским, но не будем.
«Правду» окончательно закрыли 8 июля 1914 года, когда в воздухе уже отчетливо пахло порохом. Каменев был вынужден уехать в Финляндию, где и встретил начало Первой мировой войны.
«Нелепая выходка»
Девятнадцатого июля 1914 года открылась очередная сессия Государственной думы. До начала войны оставались уже считаные дни, и большинство депутатов поспешили выступить с заявлениями в поддержку правительства и императора, заверяя их в своих верноподданнических чувствах. Депутаты-социал-демократы (в Думе было шесть большевиков[80] и семь меньшевиков) выступили с отдельной декларацией. В ней говорилось, что «настоящая война… является войной, ответственность за которую несут правящие круги всех воюющих теперь стран» и что она «противоречит чувству и настроению сознательных элементов российского пролетариата, так же как и пролетариату всего мира». Они заявили, что «не может быть единения народа с властью, когда она не является исполнительницей сознательной воли народа, когда последний порабощен властью, когда народная масса, на которую ложится все бремя войны, бесправна, когда рабочая и крестьянская печать задушена, когда рабочие организации разгромлены, когда тюрьмы переполнены борцами за свободу и счастье народа». Депутаты отказались голосовать за военные кредиты. В одном из полицейских донесений говорилось: «После начала войны члены большевистской части социал-демократической фракции Государственной думы Муранов, Петровский, Бадаев и др. объехали в целях пропаганды почти всю Россию и устраивали многочисленные рабочие собрания, на которых выносились резолюции против войны».